Александр РОМАНОВИЧ: суд в Гааге превратился в пиар-ход

Что такое суд в Гааге, почему о нем так кричат нынешние украинские власти? Будут ли минские договоренности выполняться хотя бы при следующих властях? И зачем они вообще нужны? Миграция размывает европейскую идентичность? Какова сейчас главная опасность для мира? На эти и другие темы беседовали генеральный директор "Правды.Ру" Инна Новикова и секретарь президиума партии "Справедливая Россия" по международным вопросам Александр Романович.

— На Украине вроде бы ничего нового и не происходит, но много разговоров о суде в Гааге, который должен был доказать российскую агрессию…

— Суд в Гааге — это просто пиар-ход, чисто пропагандистская история, призванная возобновить интерес к происходящему на Украине, потому что он падает. Интересантов все меньше и меньше становится, денег все меньше и меньше будет даваться этому режиму. Поэтому предпринимается попытка обращения в суд. Причем этот суд не уголовный, а суд Организации объединенных наций. И на Западе об этом вообще никто не знает, ни одна газета об этом не написала. Писали только на Украине и у нас. Никого это не интересует.

— И Россия лишний раз не интересует?

— Русофобские настроения там проявляются в другом, в этом не проявляются. Об этом суде никто ничего и не знает. Потому что очень много нюансов рассмотрения этого дела… Будет этот суд или нет — еще большой вопрос. Они сейчас переписку предлагают смотреть. Дело в том, что есть практика досудебного разбирательства. И это обязательно. Без практики досудебного разбирательства суд этот не принимает никаких исков и никаких заявлений.

Досудебного разбирательства не было. Значит, должны были состояться переговоры между двумя правительствами. Если есть претензии к России, значит, должны быть проведены переговоры между Украиной и Россией. Если они не дали результата, тогда суд может принять к рассмотрению вопрос. Этого не было.

Сейчас украинцы пытаются доказать, что была попытка рассмотреть, но типа там не получилось. В любом случае дело затянется на годы — это однозначно. Уверен, что результат будет, потому что был прецедент. Если бы не было прецедента, можно было бы об этом и не говорить. Но был прецедент с Грузией. Это было сделано, но ни к чему не привело.

— Но ведь комиссия в 2008 году, которую Саркози возглавлял, доказала, что была именно агрессия Грузии, а Россия защищалась.

— В этом случае будет доказано, что это была не агрессия России, а агрессия Украины против своего собственного народа. То есть это палка о двух концах. Правда если о моменте подачи заявления в суд знали, максимально было рассказано и максимально была медийная поддержка, а о принятии решения, не было и не будет никто ничего знать. Также, например, Милошевича оправдали посмертно, но никто не знает. И большинство людей, которые занимаются внешнеполитической деятельностью, не задумываются и даже не знают об этом.

— Судьба минских соглашений туманна по-прежнему?

— На сегодняшний день не существует альтернативы, все равно должен быть какой-то согласованный процесс, по которому надо двигаться. Потому что иначе будет только эскалация конфликта. На сегодняшний день все-таки минские соглашения позволяют тормозить эскалацию конфликта.

— А что там тормозить? Идут обстрелы, люди гибнут…

— Тем не менее, нет прямых боевых действий, их удается избежать. Встреча Лаврова с министром иностранных дел ФРГ Габриэлем говорит о том, что они подтвердили приверженность этим соглашениям. Совсем недавно это было, другого пока, к сожалению, ничего нет. Может быть, это произойдет при другой, новой власти на Украине. Там идут процессы не в положительном для нынешней власти направлении, поэтому могут быть различные варианты.

Я считаю, что все равно несмотря ни на что, несмотря на невыполнение минских соглашений, все-таки есть определенный инструмент для урегулирования конфликта. И невыполнение минских соглашений со стороны Украины все равно наносит им вред в их позиционировании в Европе и в Соединенных Штатах Америки. Потому что там очень четко следят за тем, как выполняются соглашения, под которыми стоит подпись. Авторитет и рейтинг Порошенко, правительства и Рады все понижается, понижается и понижается.

— Прибалтийские республики до сих пор кричат об оккупации…

— Оккупации не было. Если посмотреть внимательно на юридическую сторону вопроса, как принимались решения тогда в тех республиках, все становится ясно. Мы видим, что они принимались действующими органами власти. Законодательные и исполнительные власти принимали эти решения, не вводились войска с объявлением войны и так далее.

Там был юридический процесс, по которому все это происходило. Сегодня говорят, что Россия оккупировала Крым. Но это же не оккупация. Раз они хотят что-либо сделать через суд, значит, начинается уже с того, что оккупации не было. Самый высокий уровень жизни в Советском Союзе был в Грузии и в Эстонии. Также действительно высокий уровень жизни был в Латвии и в Литве.

Им всегда уделялось повышенное внимание во всех отношениях. И, безусловно, все проекты там осуществлял Советский Союз. Они могут правда сказать: а нам это не нужно. Но им сейчас вообще ничего не нужно, у них население сократилось на 50 процентов. Потому что все сбежали оттуда. Никому ничего не нужно.

Это все тоже просто попытки привлечь внимание. Так же и Украина привлекает внимание иском в Гааге. Украинцы будут продолжать говорить, что их оккупировали почти сто лет назад, дайте денег… Настолько все мелкотравчато в политическом, а больше — в экономическом смысле… Это так непрофессионально.

— Какие опасности вы считаете главными для Европы и всего мира?

— Я считаю, что главная опасность для Европы и других стран — международный терроризм. Происходит ли он от того, что перебор с мигрантами или не предпринимаются соответствующие меры безопасности, но уверен, что Европе если что и угрожает, то точно угрожает международный терроризм.

На самом деле, международный терроризм угрожает всем странам сегодня. На Ближнем Востоке, на севере Африки, в Средней Азии происходит зарождение террористического интернационала. Эта гидра распространяется оттуда по всему свету, это самая главная опасность, в том числе и для европейцев.

Что касается мигрантов — я бы не сказал, что это опасность. Здесь размывается сама европейская идентичность. Если большинство европейцев согласны с тем, что размывается их идентичность, большинство французов согласны, что размывается их идентичность, что они становятся не французами, а становятся кем-то другим, — то это их дело.

Если вы сегодня посетите определенные кварталы, целые города в Бельгии или во Франции, вы попадаете в какую-то другую страну, а не в Бельгию и не во Францию, там — что-то другое. Андерлехт — был такой крепкий традиционный брюссельский пригород. Я побывал там года два назад. Кажется, что он уже где-то на севере Африки находится. Это ни хорошо ни плохо, но это что-то другое.

Если так нравится, если подходит такое, — значит, это дело жителей и граждан той же Бельгии. Это является рассадником преступности, однозначно. Потому что не сформировалась культура, а есть только субкультура, люди не получили образование, живут в размытом бытовом пространстве, мусульманские традиции сталкиваются с европейскими, происходит некое смешение, которое ведет, в том числе и к преступным действиям гендерного характера.

— Не только гендерного, самого разного...

— Допустим, подобного действия молодые люди в мусульманских странах себе позволить не могут, потому что сразу кирдык. А здесь они себе это могут позволить, потому что кирдык не случается или случается не сразу.

Поэтому европейцы должны выбирать. И мне кажется, что тенденция мультикультурализма скоро закончится, маятник качнется в другую сторону.