Две цивилизации: Борьба не на жизнь, а на смерть?

Антироссийская истерия, развернутая на Западе вокруг Украины и Сирии, порой навевает мысль, что не за горами новая мировая война. Насколько этот вывод обоснован? На вопросы главного редактора Pravda.Ru Инны Новиковой в авторской программе "Необычная неделя" отвечает ведущий эксперт Центра военно-политических исследований МГИМО Михаил Александров.

— Почему так важна Сирия? Это точка, в которой сошлись основные мировые противоречия. И чтобы понять, почему сейчас возможен ядерный конфликт между Россией и США, надо понять суть сирийского конфликта. Если руководствоваться логикой того, что это локальный конфликт, то кто в здравом уме будет думать, что американцы или русские из-за Алеппо начнут ядерную войну? Но на самом деле это проявление глобального конфликта между западной и российской цивилизациями, который начался не вчера и который идет уже в течение нескольких веков.

Сейчас наступает момент, когда западная цивилизация почувствовала, что теряет позиции во всем мире. Нарастает многополярность, усиливаются другие цивилизации — китайская, исламская, индийская. И прежде всего это проявляется в экономике. И чтобы удержать экономические, политические позиции, у Запада остается только один инструмент — военная сила.

Кто в военном отношении может реально противостоять Западу? Пока только одна страна — это Россия. Более того, российская цивилизация — единственная, которая инициативно предлагает альтернативную повестку дня, альтернативную идеологию международных отношений. Таким образом, на карту поставлено будущее западной цивилизации. Если они не смогут добиться военно-политического доминирования в мире, то экономически они проиграют и тогда им придется отказаться от многих преимуществ и преференций, которые они сейчас имеют. Уровень жизни на Западе существенно понизится, он не сможет влиять на многие мировые проблемы. И тогда встает вопрос вообще о его роли в современном мире.

Россию совершенно не устраивает стремление Запада доминировать в мире. Оно, в общем-то, никого не устраивает: ни китайцев, ни индусов, ни жителей исламских стран. В Африке, Латинской Америке тоже никто не хочет этого доминирования. Но многие боятся открыто выступить против него, понимая, что их задавят. Запад постоянно устраивает показательные расправы: над Милошевичем, Хусейном, Каддафи.

Почему же сейчас Россия вмешалась в Сирию? Я думаю, что это была месть Путина Обаме за то, что тот устроил на Украине. И если бы на Украине дела шли нормально, мы могли бы и не вмешаться так активно в сирийский конфликт. Но Обама бросил нам вызов, вторгся на постсоветское пространство, устроил государственный переворот и привел к власти откровенно русофобский режим. То есть создал ситуацию, которая реально угрожает нашей национальной безопасности. Украина — не Грузия, это огромная территория, где у нас очень существенные интересы. И наше руководство поняло: если сейчас мы всему этому дадим спуск, никак не отреагируем, то они дальше начнут разваливать и Россию. Последовал ответ в Крыму, на Донбассе, потом наше вмешательство в Сирии. И сейчас в Сирии мы выигрываем, а это означает, что есть реальная возможность остановить наших "партнеров".

— Остановим ИГИЛ или американцев?

— Какова цель так называемой проамериканской оппозиции в Сирии? Свергнуть режим Асада, создать суннитский прозападный режим, который будет контролироваться союзниками США, такими как Саудовская Аравия, Катар. Они, собственно, и спонсируют суннитскую оппозицию в Сирии. После чего страна превратится, собственно говоря, в союзника Запада и рассадник международного терроризма. Надо понимать, что ИГИЛ и "Ан-Нусра" (организации, запрещенные в России. — Ред.) - организации, созданные Западом, ЦРУ специально для дестабилизации режимов. Прежде всего, шиитского в Ираке, когда он стал смещаться в сторону союза с Ираном.

Американцы в свое время допустили ошибку, безответственно решив вопрос о власти в постхусейновском Ираке, приведя к фактически единоличной власти там шиитское большинство. Оно, поскольку Иран — это шиитская страна, взяло курс на сближение с ним. В Сирии тоже у власти алавиты и шииты. В итоге образовывалась фактическая "шиитская ось", очень опасная для Запада. Потому что во главе ее стоит Иран — независимое суверенное государство, выступающее за полицентрическую систему международных отношений. Запад мечтает "задавить" и Иран.

ИГИЛ в Ираке США создали для того, чтобы не дать возможность местному шиитскому правительству контролировать всю страну и оказывать на него давление: мол, если вы не будете с нами в военном отношении сотрудничать, мы уйдем, но тогда вместо нас, американцев, к вам придет ИГИЛ и всех вас перережет. ИГИЛ, в итоге, "осел" в нескольких иракских городах, запасся оружием, потом переместил боевую активность уже в Сирию.

Надо понимать, что и ИГИЛ, и "Ан-Нусра" — только инструменты западной внешней политики. Когда некоторые наши деятели заявляют о некоем союзе с Западом в борьбе с терроризмом, это глупость. По существу, это лишь дипломатический экивок, озвученный нашим руководством, но его некоторые стали выдавать за чистую монету. На самом деле, как можно сотрудничать с теми, кто, фактически "крышует" "Ан-Нусру" в Алеппо, кто не дает ее уничтожить, кто бросил все свои информационные, дипломатические и политические ресурсы на поддержку этой террористической организации, кто навязывает прекращение огня для того, чтобы подкинуть "Ан-Нусре" боеприпасов, продовольствия? Нам надо просто добить прозападную оппозицию в Алеппо и прекратить все разговоры на эту тему.

— Вы сказали, что Сирия — это наша месть за Украину. Насколько вообще правомерно мыслить такими категориями?

— Я, конечно же, имел в виду "политическую месть". Месть в том смысле, что это ответный ход, а не то, что наш президент лично обиделся и ввел войска в Сирию. Нет, это не личная обида. Это политический ход, направленный на то, чтобы наказать Запад и сдержать его амбиции, и показать, что так больше делать не надо, что с нашими интересами надо считаться, иначе мы вам устроим, не только в Сирии, но и в других регионах "хорошую жизнь".

— Вернусь к вашему заявлению, данному в одном из интервью: "Россия должна быть готова вести ядерную войну и в ней победить". Возможно ли вообще победить в ядерной войне, когда в ней, как вы говорите, нам будет противостоять весь Запад?

— Поясню свою мысль… США далеко от нас, перекинуть сюда крупные соединения им достаточно сложно. Да и что смогут сделать пять-шесть тысяч человек, высади у нас их где-нибудь в Сибири? Они помрут там через пару недель. В Европе же далеко не все хотят с нами воевать. Что, Болгария так уж рвется с нами повоевать? Их Бойко Борисов, может, и пойдет, но остальные болгары — вряд ли. Одно дело — голосовать, другое — воевать. Чехи, венгры, словаки — никто не будет воевать. Разве что немцы, поляки, румыны, некоторые страны Бенилюкса. Если посмотреть, то воевать может незначительная часть западного сообщества.

Так что мы вполне сможем создать паритет по численности вооруженных сил, даже если они перекинут свои войска. Но тут надо учитывать фактор тактического ядерного оружия. У нас превосходство над Западом в тактическом ядерном оружии, мы можем сразу же уничтожить все их основные военные базы, промышленные предприятия, производящие вооружения, электростанции, мосты. В итоге вся их военная инфраструктура будет разрушена. И как они будут воевать? Что, они пешком к нам придут, особенно зимой?

— Но есть же системы ПРО, много всего у них есть.

— Это все сказки.

— А как же концепция одновременного глобального удара?

— Глобального удара? Ну, это тоже глупость, раздутая военными экспертами, которые пытаются посеять в обществе ажиотаж. Потому что американцам, если смотреть на вещи реально, нечем наносить молниеносный глобальный удар. Их крылатые ракеты в обычном оснащении — "Томагавк" — имеют дальность 1500 километров. Откуда они будут их запускать, если на карту посмотреть? Ну, по границам нашего государства они еще смогут удары нанести. На Украине они их поставить по договору о ракетах средней и меньшей дальности не имеют права, в Польше тоже. Они могут их в Балтийском и Черном морях разместить, но там все простреливается нашими системами противокорабельной обороны. Молниеносный глобальный удар — это сказка, его невозможно нанести при нынешнем уровне технологий, которые имеются у США.

Военные теоретики, конечно, обсуждают, как может протекать та или иная форма военного конфликта между нами и Западом. Это правильно, потому что, к сожалению, администрация Обамы ведет себя непредсказуемо. Но военные мыслят предельно конкретно, стратегически они не мыслят. Вот, например, некоторые предлагают сейчас ввести над Сирией бесполетную зону. Запад сможет сбивать наши самолеты. А мы обещаем сбивать их. На Западе считают, допустим, что у них там больше баз и они собьют все наши самолеты. Но мы же не оставим это дело просто так, мы атакуем их в Прибалтике, где у нас стратегическое преимущество. Пара наших дивизий пройдут ее за один день и прикончат их единственную бригаду.

— Но наша концепция не предусматривает превентивного ядерного удара, только удар ответный. А у американцев как раз концепция превентивного ядерного удара…

— Я немножко проясню ситуацию… У нас действительно была концепция ответного удара, только это было во времена Брежнева, когда мы обладали существенным военным превосходством над НАТО в Европе. Тогда у нас не было необходимости наносить первыми ядерный удар. Теперь ситуация кардинально поменялась: у НАТО больше ресурсов в Европе. И если они начнут наступление, то наша концепция предусматривает первый ядерный удар тактическим ядерным оружием. Это записано черным по белому в нашей военной доктрине.

Что же касается Запада, то ему как раз невыгодно использование тактического ядерного оружия, поэтому он и призывает отказаться от него. Поэтому и Обама сейчас заговорил, как Брежнев: мы берем на себя обязательство не использовать ядерное оружие первыми.

— Зато вы сейчас заговорили, как Рональд Рейган…

— Да, как говорил НАТО. У НАТО во времена "холодной войны" была концепция гибкого реагирования. Она предусматривала, что при наступлении наших войск на Западную Европу они будут применять тактическое ядерное оружие. Фактически, мы эту концепцию адаптировали к нашим условиям. Ситуация зеркально поменялась, и поэтому у них нет шансов в случае войны в Европе.

— Но некие генералы в США все равно утверждают, что война с Россией будет быстрой, смертоносной и почти неизбежной.

— Мне бы хотелось посмотреть, как они собираются это все осуществить, какими ресурсами, куда будут нанесены удары… Пусть они объяснят, как за две недели разгромят Россию. Гитлер тоже за два месяца рассчитывал развалить Советский Союз. Но у него хоть было какое-то "рациональное зерно". Он рассчитывал, что жители СССР настолько ненавидят большевистский режим, что при первом мощном ударе он просто рухнет. Сейчас же все наоборот: вся нация сплочена вокруг президента. Посмотрите, какие у него рейтинги поддержки. Особенно когда президент проявляет политическую волю, действует решительно, как в Крыму и Сирии. Если он, допустим, захочет свергнуть киевский режим за то, что тот продолжает войну против Донбасса, я думаю, он получит в обществе еще большую поддержку.

— Громкие разговоры по поводу того, что Россия оккупировала Донбасс, Крым, что люди там страдают, ведутся на уровне самых высоких международных организаций. Это тоже проявление "цивилизационного разлома"?

— Это только говорит о том, что наше вступление в эти международные организации было ошибкой. Я лично, например, давно выступаю за выход России из ПАСЕ, Совета Европы. Это настоящие русофобские организации, и присутствие в них — глупость несусветная. С Западом у нас сейчас открытый конфликт, но он, в общем-то, был всегда. Рецидивы прозападной линии, начатой Горбачевым и продолженной Ельциным, еще сидят в мозгах. В конце концов, во Франции еще в 1812 году писали, что русские детей едят. Ну, пусть продолжают писать. Зачем вообще обращать на это внимание?

— То есть, нам вообще надо отойти от всего мира?

— Почему от всего мира? Только от Запада. Вот Индия не член ПАСЕ, Китай не член ПАСЕ, Иран не член ПАСЕ. Вообще, Европа — это географическое понятие. Николай Данилевский вообще утверждал, что понятие "Европа" — понятие географическое, но не цивилизационное. Есть западная цивилизация, есть православная цивилизация. Мы — православная цивилизация и от западной отличаемся. К этому выводу пришли все наши великие мыслители.

И это не просто конфликт между православием и католицизмом как направлениями христианства. Речь идет о конфликте между православной цивилизацией, ядром которой является русская нация, и западной цивилизацией — полицентричной, но объединенной общими ценностями. Этот цивилизационный конфликт неизбежен, он был, есть и будет продолжаться. Другое дело — в каких формах.

Участвуя в работе разных европейских институтов, мы что, рассчитываем сами вступить в западную цивилизацию? Но для этого мы должны отказаться от своей цивилизационной сущности, подделаться под них, признать однополые браки, феминизм и все остальное только потому, что все это "западные ценности". А зачем нам все это признавать? У нас своя собственная цивилизация, и мы должны развивать свои собственные принципы. Те же иранцы, которые от нас отстают очень существенно и в экономической, и в научно-технической сфере, или даже китайцы не преобразуют свою цивилизацию в западную. Почему мы должны преобразовывать? Мы, что, главные идиоты в мире? Культурные обмены — пожалуйста, контакты — пожалуйста, совместные научные исследования — пожалуйста. Но зачем вступать в организации, которые используются в качестве места, где нас постоянно порют, а если не порют, то поучают?