Либерализм - попытка выдать шкурничество за общее дело

"Элита" России: Противоположности не сходятся

В российской "элите" уже много веков назад сформировалось две антагонистических части: космополитическая западническая, сконцентрированная на материальных благах, и патриотическая почвенная, ищущая справедливости и духовных истин. В относительно спокойные моменты истории этот антагонизм сглаживается и уходит в тень. Но в точках бифуркации истории противоречия всплывают с такой силой, что грозят существованию самого государства. Так было во время великих смут начала XVII века и 1905-1917 годов.

Похоже, именно так обстоят дела и сейчас. "Русская весна" в Крыму и на Донбассе вновь резко развела отечественную интеллигенцию. В чем суть этого антагонизма, возможно ли примирение и творческий синтез, в видеостудии Pravda.Ru рассказал доктор исторических наук, профессор Московского института открытого образования Алексей Лубков.

— Вы — историк, выходящий на современность. В русской элите всегда существовало две части. То есть была как бы такая дихотомия - элита и народ. Эмигрировавший писатель Борис Акунин написал в своем блоге: "В России живут бок о бок два отдельных, нисколько не похожих народа. И народы эти с давних пор люто враждуют между собой. Есть мы, и есть они. У нас свои герои, у них свои… Себе они приписывают Чехова, Мандельштама, Пастернака, Сахарова… Другим оставляют Ивана Грозного, Сталина, Дзержинского, теперь вот Путина. Друг друга представители двух наций распознают с первого взгляда и в ту же секунду испытывают приступ острой неприязни. Нам не нравится в них все… Нас тошнит от их любимых певцов, фильмов и телепередач. Они платят нам той же монетой, еще с переплатой. Помимо нас и них, есть просто люди, которые составляют большинство населения. И мы с ними постоянно пытаемся перетянуть эту ни рыбу ни мясо на свою сторону, приобщить к своим ценностям".

— Акунин в Лондоне проговаривает то, что многие здесь стесняются откровенно высказать.

— Это тянется из истории. Когда это началось?

— Такое прямое противопоставление, прямая дихотомия, на мой взгляд, все-таки во многом условны. Реалии более сложные. Мы сейчас в историческом месте собрались: Басманная улица, Новая, Старая Басманная. Именно здесь была усадьба, во флигеле которой жил Петр Яковлевич Чаадаев, с которого, собственно говоря, и пошла история этого противопоставления в философском смысле, в смысле философского самосознания.

Конечно, он первый такой философ, мыслитель, в полном смысле слова, в классическом понимании. Он эти вопросы поставил, и от него пошла традиция разделения на западников и славянофилов. Это философская традиция. А если брать историко-культурологический аспект, то, безусловно, это уходит корнями в глубь веков, и здесь можно брать и то, что было у нас и в Древней Руси, и в период Ивана Грозного.

Действительно, Чаадаев — значительная фигура в нашей истории, в том числе и в этом аспекте. В какой-то степени он разделил нашу элиту. Своими действиями эта фигура, с одной стороны, способствовала сближению, с другой стороны, усиливала этот раскол. И его талант, в том числе талант литератора, его полемика с тем же Курбским во многом задали вектор этого противопоставления государственных мыслящих людей, элиты, и тех, кто не согласен.

Сейчас некоторые наши оппоненты называют наш подход тоталитарным мышлением, самодержавным стилем и т.д. и т.п. Недавно появилась вариация проще — "ватники". Но здесь все-таки Акунин и его сторонники, да и вообще в целом такой вот подход грубого противопоставления, все-таки грешат. Потому что богатство нашей культуры заключается как раз в этом.

Зачастую в одном и том же человеке, в одном и том же государственном деятеле, мыслителе, художнике, писателе, музыканте, композиторе заключено и то и другое. Но это органичное соединение, синтез. С другой стороны, конечно, мы не можем не признать, что на каких-то поворотных моментах истории этот раскол давал знать о себе очень драматическим, если не сказать - трагическим образом.

— Курбского некоторые именуют первым диссидентом и даже первым интеллигентом. Он вроде бы спасся от тирании Ивана Грозного, убежав в Литву, к полякам, а дальше — предал свою веру и пришел на Русь с оккупантами, привел их. Так поступать - это и есть родовая черта интеллигенции?

— Да нет, конечно. Это как раз очень яркий пример эволюции, которая можно привести к какой-то формуле грубого противопоставления. Но я бы все-таки сказал, что это исключение, а не правило. Но отсыл наших современных либералов к этому имеет основание. У них есть такое противопоставление, неприятие на ментальном уровне ценностей традиционной России, ее национального, государственного развития.

Это свидетельство такого же процесса в какой-то степени и, действительно, как справедливо заметил Солженицын, отщепенчества. Но это не есть родовая черта духовного самосознания русской элиты. Потому что лучшие ее представители как раз пытались осмыслить феномен такого противопоставления в своем творчестве и в своей деятельности, они пытались все-таки соединить, а не разделить эти стороны.

Конечно, зачастую им это не удавалось. Та же фигура Александра Сергеевича Пушкина — это наше все, да? Но ведь какой путь он прошел! От человека, который был приверженцем либеральных, в значительной степени радикальных даже взглядов. Может быть, играл в это, но тем не менее в творчестве он отдавал дань этому направлению. А затем Александр Сергеевич — зрелый, мудрый православный человек, государственник, консерватор.

Это не просто поэт, который освоил эту мудрость, житейскую и общечеловеческую, ему были действительно открыты и какие-то высшие сферы. Но вспомним его реакцию на восстание 31-го года в Польше. Тот же Чаадаев, кстати, его поддержал в отличие от многих других его друзей, того же Вяземского. И сказал: "Вы явились, Александр Сергеевич, нашим Данте, национальным поэтом". Национальное развитие самосознания и государственное, державное шли у Пушкина бок о бок. И вот это очень показательный момент.

Конечно, то, что люди типа Акунина одних берут в свои предшественники, а другим отдают, кого хотят, - это огромное преувеличение, перебор. Просто либералы политически пытаются реализовать тот или иной проект, причем зачастую навязывая свое ментальное видение уже на уровне конкретных политических проектов и решений. Если проще, прикрывая некоторыми хитрыми формулами, обычное шкурничество. Это же есть в человеке.

Неслучайно Федор Михайлович Достоевский — тоже сложнейшая эволюция. От атеиста и революционера-социалиста он прошел путь к тому же государственнику, богоискателю и консерватору. Это тоже очень показательно. Недавно на "Эхе Москвы" Дмитрий Быков попытался разобраться в таком пути Федора Михайловича. Но, по сути дела, он за скобками оставляет самое главное — душевную жизнь человека.

А здесь, в этой душевной жизни, конечно, все слагаемые разные. Здесь много и от Бога, как Федор Михайлович сам пытался нам показать, и, извините, от бесов. И все это накручено. И сказать, что именно определяет тот или иной поступок, не всегда бывает просто. И этим как раз озадачилась наша русская интеллигенция, вот в лучших своих представителях, в лучшие свои годы.

Ведь метафизика и философия поступков того же Бахтина — это же целый прорыв во внутреннее пространство человека. Это уже потом наследовал Андрей Арсеньевич Тарковский в своем творчестве, когда показывал на экране визуально эту жизнь души. Нынешние диссиденты предлагают простые формулы, а человек — сложный. И мы, действительно, вступаем в такую временную эпоху, когда жизнь будет усложняться.

Есть попытки все свести к каким-то общим, простым решениям. А между тем наша русская культура всегда говорила, что эти простые решения — не всегда простые. И они оборачиваются порой трагическими, драматическими последствиями, в том числе для всего народа. Мы вышли на февраль 17-го года тоже в результате такой же попытки либералов одним махом разрешить какие-то проблемы, в том числе связанные с их шкурническими интересами.

Элементарно — борьба за власть. Они представляли, что их претензия более обоснована, они более умелы, они прямо об этом говорили. Утверждали, что в данном случае они — представители либеральной и демократической общественности — несли основное бремя борьбы с хаосом, борьбы с немцами, осуществляли мобилизацию… Тот же Дмитрий Шаховской, Петр Долгоруков, князь Львов, многие другие и вся эта русская аристократия, оппозиционно настроенная к существующему режиму, видели себя в качестве не просто национальной элиты, а будущих лидеров.

Пришел февраль, им дали власть. И что из этого получилось? Ничего. То есть реально государственного опыта у них не было. Не помогли ни земство, ни многие другие общественные инициативы, потому что государственно мыслящих людей оказалось очень-очень мало. И мы прошли через кровь гражданской войны, и в результате этой гражданской, братоубийственной войны другая сила, третья сила, образовалась.

И она уже создала очередной проект под названием Советский Союз. И мы знаем эту силу, она тоже претерпевала очень существенную эволюцию от богоборчества, через космополитизм к признанию накануне Великой Отечественной войны приоритета национальных государственных ценностей. И даже в годы войны произошло признание значения роли Русской православной церкви. И это тоже очень показательно.

— Вернемся в историю поглубже, во времена князя Курбского и Великой смуты. Получается, тогда элита фактически "скурвилась"?

— Скурбилась. Большинство опустилось до такого состояния за исключением отдельных, таких как патриарх Гермоген, князь Пожарский, подвижников. У остальных чести и достоинства не осталось, конечно.

— Крах элиты?

— Конечно. Сейчас это в очередной раз происходит. В 91-м это было условное разделение в четыре раза между слоем богатых и бедных, а сейчас — в 16 раз. Это должно представлять очень серьезный предмет озабоченности нашей власти и элиты, если она вообще в состоянии это оценить и быть озабочена и своим, в том числе, самовыживанием. Возможно, люди надеются, что просто пронесет или, как в 17-м, успеют свалить. Но там мало кто успел. И даже те, кто успел, потом так жили, что и врагу не пожелаешь.

— То есть это просто глупость?

— Глупость или измена. Дихотомия и сегодня есть. И она постоянно, конечно, всю эту ситуацию углубляет. Чтобы избежать краха, нужны конкретные, реальные действия, нужен поворот и в экономической, и в социальной, и в культурной сферах. Я надеюсь, что все-таки в целом у нашего российского социума хватит еще здоровых сил, чтобы поворот к здоровому государственному развитию в интересах большинства общества осуществить.

Причем осуществить достаточно быстро. Для этого нужны, конечно, изменения в элите. Та элита, которая сегодня существует, увы, не в состоянии этот поворот осуществить. И тут личности должны быть, и поворот к личностному началу, осознание. Потому что когда мы опять уходим в групповые инструменты, мы можем многих вещей не увидеть. Все-таки я верю в человека и в промысел Божий. Что замыслил Господь о России, реализуется прежде всего в людях.

Интервью к публикации подготовил Юрий Кондратьев

Беседовал

Автор Андрей Самохин
Андрей Самохин — журналист, обозреватель, редактор, внештатный корреспондент Правды.Ру *
Последние материалы