Почему в изнасиловании винят жертву?

Иногда заявить в правоохранительные органы об изнасиловании не решаются не только несовершеннолетние жертвы педофилов, но и их родители. Зачем ворошить тяжелые события и тревожить ребенка допросами и расспросами? Так думают некоторые мамы и папы, хотя при этом оставляют ребенка наедине с бедой, с которой жертве справиться очень и очень сложно.

Фото:

История девушки, которая детстве пережила большую беду, попала к нам через тех, кто действительно хочет ей помочь, но не знает как это сделать. Юле 23 года, на фотографиях в "Одноклассниках" — симпатичная блондинка. Говорит про себя, что любит есть роллы, гулять и пить мохито. Письмо, которое пришло в редакцию Pravda. Ru, написано самой девушкой. Текст, озаглавленный как "Ангелы здесь больше не живут", рассказывает о том, что произошло с Юлей в детстве.

История, если отбросить лишние детали, не нова и таких случаев по всему миру сотни и тысячи. В возрасте шести лет Юлю изнасиловал сосед, пожилой дедушка ребятишек, с которыми постоянно играла девочка. По словам Юли, супруга насильника и некоторые его родственники не вмешались и не защитили ребенка от педофила, когда изнасилование происходило у них на глазах. Извращенец делал это не единожды и каждый раз, когда ему удавалось затащить ребенка к себе домой, родственники деда — как его называет теперь уже взрослая девушка — молчаливо терпели все происходящее, предпочитая не вмешиваться.

Не выдержав, девочка рассказала обо всем маме. Однако реакция родительницы оказалась более чем странной. Вместо того, чтобы заявить в правоохранительные органы и разобраться с педофилом, она предложила дочке все забыть. Кошмары и страхи, которые преследовали ребенка много лет, привели ее в кабинеты десятков врачей, а потом и к странным "массажистам", практикующим духовные практики. Девушка поняла, что оказалась в секте, слишком поздно, а ее "благодетели" пытались сделать все, чтобы "новая сестра" не покинула общину. К счастью, история с тоталитарной сектой ушла в прошлое, однако в прошлое не ушли кошмары и фобии, вызванные детской травмой.

Читайте также: Общество ждет легализация педофилии?

Изнасилование или "действия сексуального характера" — статья тяжкая в прямом смысле и для насильника, и для жертвы, и для правоохранительных органов. Во-первых, если речь идет о взрослом человеке, то уголовное дело квалифицируется порядком частного обвинения. То есть, потерпевшая может как подать заявление в полицию, так и забрать его, если изнасилование не сопровождалось действиями, попадающими под иные статьи Уголовного кодекса. Если речь идет о ребенке, то дело возбуждается по заявлению родителей.

Изнасилование в отношении несовершеннолетнего — более серьезная статья, нежели в первом случае, но объединяет их одно: изнасилование, как и действия сексуального характера, очень сложно доказать. Верить словам жертвы, особенно если это ребенок, правоохранительные органы и суды не любят, а экспертиза не всегда подтвердит факт деяния. Что уж говорить о том, когда преступление было совершено много лет назад. Практики доказывания таких вещей годы спустя в России да и в мире не существует.

Однако юристы говорят о том, что такие практики появиться все же должны, и дело сейчас за законодательством, которое обязано защитить жертву преступления и покарать преступника.

Судебный психолог Лариса Сазанович уже много лет живет в Италии. Лариса занимается оказанием помощи жертвам сексуальных преступлений. Она говорит, что тема законодательства, в некоторых его аспектах, для нее больная. Причем Сазанович говорит не только об итальянском или российском правосудии — об общемировом в целом, ведь постулаты и принципы доказывания таких деяний похожи.

"Подавляющее большинство жертв изнасилований — это "молчащие ягнята", запрятавшие в себе, где-то очень глубоко, боль и ужас страшных событий, — говорит Лариса Сазанович. — Мало кто осмеливается в обществе, где осуждают прежде всего жертву, а не насильников, пытаться добиться справедливости. Жертвы изнасилований тщетно пытаются забыть навсегда, не думать, не вспоминать, дистанцироваться, отстраниться. Более того, даже самые близкие люди зачастую пытаются убедить их, что позор и стыд в случае огласки будут намного больнее и невыносимее, что время лечит, что так будет всем лучше. Они не знают, что невозможно "похоронить" эмоции, и не знают, что, призывая к молчанию, они, хотя и невольно, но оправдывают преступление и символически защищают преступников, усугубляя тем самым страдания юной жертвы".

По словам Ларисы Сазанович, родители, не решающиеся "дать делу ход", поступают кардинально не верно, руководствуясь странным принципом: не надо ворошить прошлое. Зачастую при таком подходе жертва изнасилования остается один на один со своей проблемой.

"Я хочу подчеркнуть, что призыв к молчанию, особенно со стороны родителей, порождает глубокое чувство вины у ребенка не только за произошедшее, но и за то, что он своим поведением их огорчил, опечалил, — продолжает Лариса Сазанович. — Всегда с болью приходится сталкиваться на практике с эмоциональным миром юных жертв, беспокоящихся в первую очередь о горе, которое они доставили собственным родителям и постоянном желании защитить их от ответственности за произошедшее. Обратите внимание, не наоборот! К сожалению, у таких родителей зачастую отсутствуют чувства ответственности, заботы, защиты или протекции по отношению к собственному ребенку".

Читайте также: Педофилы попадут в "зону отчуждения"

По мнению Ларисы Сазанович, необходимо привлекать к уголовной или какой-нибудь другой ответственности родителей, умалчивающих о фактах сексуальных преступлений над собственными детьми.

"Одна итальянская мама моей юной пациентки, узнав от 12-летней дочери о том, что 70-летний друг семьи уже несколько лет ее сексуально развращает, на следующий день не спешит к карабинерам, — рассказывает Лариса Сазанович. — Она на следующий день после признания дочери и долгих допросов идет спросить версию насильника! Но так как у старца-педофила в эту ночь умирает брат, горем убитая мать, войдя в дом"убийцы" собственной дочери, прежде всего обнимает его и выражает сочувствие и соболезнования в связи с постигшим его горем. Такое поведение родителей превращает их в сообщников преступников, оставляет глубокие последствия на особенно ранимой в посттравматический период психике жертвы, усугубляя ее страдания и даже провоцируя психопатологические расстройства. Это и есть вторичная виктимизация, то есть, простыми словами, вторичное преступление над жертвой".

Эмоции судебного психолога понятны и естественны: Лариса Сазанович работает в весьма пластичной правовой среде итальянского законодательства, где закон порой принимает сторону педофила, нежели жертвы. Например, срок давности преследования по "сексуальным преступлениям" в Италии был понижен с 15 до 10 лет. Тут уже можно говорить не только о лояльности законодателей, но и о некотором лоббировании.

Российский законопроект о защите прав жертв преступлений пролежал в Государственной Думе несколько лет и, можно сказать, покрылся пылью. Почему важный документ был "невидимым", мало кому понятно. "Пробить" законопроект удалось руководителю правозащитного движения "Сопротивление" Ольге Костиной.

Если говорить кратко, то нововведения касаются защиты прав потерпевших на всех этапах следствия и расширения прав жертвы после приговора суда. Так, например, жертва преступления может гарантировано получить компенсацию, знать о том, когда преступник отправился в места лишения свободы и когда оттуда вышел. Однако новый закон не предусматривает никаких новшеств относительно порядка доказывания и давности преступлений на сексуальной почве.

"На первом заседании по профилактике правонарушений, которое состоится совсем скоро, мы будем говорить именно об этой проблеме, — рассказала Pravda. ru Ольга Костина. — Этот разговор будет касаться не только детей, но и подобных преступлений в целом. Ситуация крайне тревожная. Буквально неделю назад пришло сообщение о том, что двое сотрудников МВД в Ростове-на-Дону, которые изнасиловали задержанную, получили условные сроки! Подобные приговоры судов, увы, не редкость. В прошлом году "условно" дали сенатору-насильнику. Этот вопрос я неоднократно обсуждала с Ириной Яровой (заместитель председателя ГД по конституционному законодательству и государственному строительству — прим. Ред.).

Читайте также: Побег от педофильского лобби

Я надеюсь, что мы добьемся изменения законодательства и ужесточения наказания. Дело в том, что у нас "резиновое законодательство" и это предполагает, что судье можно выбирать вариант приговора фактически от ноля до беспредела. Все должно быть четко скорректировано и главное, чтобы по таким делам не было срока давности. Например, в США и в ряде европейских стран срока давности по преступлениям на сексуальной почве попросту нет. Этого нам и нужно добиться".

То, что сейчас продвигает "Сопротивление", касается и процессуальных действий в отношении детей. Например, следователям ограничат число допросов, которым может подвергаться несовершеннолетняя жертва насилия. Предлагается ввести видеофиксацию допроса. Однако речи о том, чтобы привлекать родителей к уголовной ответственности за не сообщение о факте изнасилования, пока не идет. С одной стороны, не сообщивший о совершенном или готовящемся преступлении сам подлежит уголовной ответственности, — так говорит закон.

С другой стороны, когда дело касается "семейной тайны", семьи, в которой жертвой сексуального насилия стал ребенок, закон становится максимально лоялен к "ячейке общества". Судебной практики по таким делам, когда родитель, узнавший, но не рассказавший о насилии над его ребенком, предстал перед судом, попросту нет. И если принять во внимание какое количество законов, статей и подзаконных актов нужно переделать, чтобы сдвинуть все с мертвой точки, времени на это уйдет уйма, а будет ли результат — неизвестно никому.