Драмы науки: "комната 101" для Майкла Фарадея

Если для художника самой большой трагедией является потеря зрения, для музыканта — слуха, то ученый больше всего боится расстаться с памятью. Именно эта трагедия в свое время произошла с человеком, без открытий которого мир вокруг нас сейчас вряд ли бы был таким, какой он есть. Речь идет о выдающемся английском физике и химике Майкле Фарадее.

Этот ученый, который в буквальном смысле слова отдал любимой науке всю свою жизнь, в преклонном возрасте столкнулся с тем, чего всегда боялся — с практически полной потерей памяти.

А она, следует заметить, у Фарадея была превосходной. Именно благодаря хорошей памяти (и еще, конечно же, упорству и трудолюбию) сын простого кузнеца и ученик переплетчика, который не имел высшего образования, смог стать выдающимся ученым. А удалось ему это потому, что молодой Фарадей много читал и посещал лекции, а знаменитом Королевском институте, которые он не записывал (ему не на что было покупать бумагу и чернила), а запоминал.

Однако к 1840 году, когда у Майкла Фарадея впервые начались серьезные проблемы со здоровьем, все это было уже в прошлом. К этому времени скромный лондонский переплетчик (кстати, это ремесло Фарадей не забыл и до конца жизни собственноручно переплетал свои трактаты и работы друзей) уже давно превратился в мировую знаменитость. За его плечами были долгие годы исследований электричества и магнетизма, им были написаны десятки работ и прочитаны сотни лекций. Кстати, своим самым большим достижением скромный Майкл Фарадей считал преподавательскую деятельность — этот гениальный ученый с 1833 года читал в Королевском институте публичные лекции по химии и физике для детей. Причем совершенно бесплатно.

Читайте также: Глупеем ли мы с возрастом?

И вот, в 1840 году бодрый и деятельный Фарадей, который до этого выпускал несколько статей в год и успевал за месяц поставить больше десятка экспериментов, вдруг… погрузился в молчание. Целых три года из-под пера ученого не вышло ни одной публикации. Из-за того, что он был достаточно застенчив и не любил говорить о своих проблемах, многие его коллеги и друзья долгое время не понимали, что же случилось с 50-тилетним исследователем.

Кто-то даже предполагал, что Фарадей разочаровался в науке и решил полностью посвятить себя религиозной деятельности — ученый был глубоко верующим христианином и до конца своей жизни состоял членом сандиманианской секты, адепты которой интерпретировали Библию буквально (что, впрочем, совсем не мешало ему заниматься наукой). Однако все оказалось куда банальнее — просто Фарадей в какой-то момент почувствовал себя неважно. Исследователь посетил врача и пожаловался ему на упадок сил, головокружение и расстройство памяти. Доктор счел это следствием переутомления, порекомендовал временно оставить занятия наукой и отправиться в путешествие. Фарадей последовал этому разумному совету и через какое-то время вновь почувствовал себя лучше.

Однако он ошибся — болезнь вовсе не прошла, она лишь затаилась в ожидании своего часа. И вот, вскоре после того, когда ученый вновь приступает к своим любимыми экспериментам, недуг возвращается, причем в более тяжелой форме. Майкл Фарадей вдруг обнаруживает, что память начинает изменять ему. "…Я шесть недель работал для того, — пишет исследователь в своем дневнике в 1843 году, — чтобы получить какие-нибудь результаты… Самое скверное то, что, рассматривая свои старые заметки, я убедился, что все эти результаты получены мною еще восемь или девять месяцев назад, но я совершенно про них забыл".

Плохое самочувствие привело к тому, что Фарадей стал постепенно отказываться от тех или иных обязанностей в институте. Сначала ему пришлось оставить исследовательскую деятельность, потом он постепенно прекратил и чтение лекций. Все это, конечно же, сказалось на доходах ученого — они резко сократились. И это именно в тот момент, когда ему приходилось тратить значительные суммы на лечение.

Вот что писал об этом английский физик Джон Тиндаль, который был автором первой биографии Фарадея (все цифры были взяты им из расчетной книжки ученого): "В 1832 году доход его от профессиональных дел, вместо того чтобы подняться до 5 тысяч фунтов стерлингов или более, падает с 1090 фунтов 4 шиллингов до 155 фунтов 9 шиллингов. С тех пор с легкими колебаниями он снизился до 92 фунтов в 1837 году и до нуля в 1838 году. С 1839 по 1845 год заработок Фарадея не превосходил 22 фунтов. Большую часть времени доход был ниже этой цифры.

Исключением был год, когда правительство пригласило Фарадея вместе с Чарльзом Лайеллем составить доклад о взрыве в каменноугольных копях Хозуэл. Тогда его доход поднялся до 112фунтов. С 1845 года и по день смерти ежегодный доход Фарадея от профессиональных дел равнялся нулю".

Обеспокоенные бедственным положением исследователя, друзья буквально заставили его попросить премьер-министра лорда Мельбурна о назначении себе пенсии. Фарадей долго сопротивлялся — скромный от природы, он не видел за собой особых заслуг, за которые в Британии полагалась пенсия. Однако после все-таки внял уговорам и договорился о приеме у министра.

Однако и это прошло не гладко: во время аудиенции лорд Мельбурн позволил себе высказывание: "На всю систему выдачи пенсии литераторам и ученым я смотрю, как на величайшую нелепость", глубоко оскорбившее ученого. Фарадей сразу же откланялся и вечером того же дня написал премьеру письмо, в котором отказывался от пенсии, причем в категоричной форме. Эта ситуация обрекала исследователя на полную нищету, однако бестактное поведение лорда Мельбурна задело общественное мнение.

В соответствующих кругах стали все больше и больше говорить об этом, и у премьера, который незадолго до того после серьезной борьбы занял этот высокий пост, было достаточно оснований беспокоиться о том, что данный инцидент будет истолкован в интересах его противников. Поэтому он принес публичные извинения ученому и сам попросил его принять полагающуюся ему пенсию, а Фарадей, который, как истинный христианин, не помнил обид, сразу же согласился. Таким образом финансовые проблемы исследователя были хоть как-то решены.

Однако болезнь прогрессировала, и против этого нельзя было ничего поделать. Фарадей начал испытывать сложности с письмом и чтением, поскольку, судя по записи в его дневнике, его "…голова так ослабла, что я не знаю, правильно ли я пишу слова". Он все больше и больше отходил от самых обычных дел и занятий, и, более того, этот человек, всегда бывший живым и приятным собеседником, начал избегать длинных разговоров, поскольку часто на середине фразы забывал, с чего она начиналась.

Тем не менее, он еще пытался работать. Однако эксперименты получались все хуже и хуже, поэтому после того, как в 12 марта 1862 года Фарадей провел и записал свой последний опыт, он уже больше не занимался исследованиями. Его супруга вспоминала, что вынужденная бездеятельность была для деятельной натуры Фарадея самым тяжелым испытанием. Чтобы отвлечься от недуга и мучительного сознания неспособности к труду, он искал развлечений во всевозможных играх с детьми, конструировании бумажных безделушек, посещении театра и Зоологического сада. Но вскоре и эти нехитрые радости стали для него совершенно недоступными.

Последние два года своей жизни ученый совсем не выходил из дома. Да ему, собственно говоря, уже и ходить-то было некуда — в 1865 году он ушел в отставку с поста заведующего лабораторией. И это несмотря на то, что руководители Королевского института просили его остаться, освободив себя от любых обязанностей по своему усмотрению. Однако глубокая добросовестность не позволяла Фарадею относиться к делу кое-как.

Итак, ученый с мировым именем превратился в затворника, который все больше терял связь с реальным миром. Правда, когда Фарадею становилось лучше, он не переставал проявлять интерес к тому, что происходило в мире науки. Последним, что занимало его внимание, была электромагнитная машина Уайльда — важное звено в развитии современных генераторов электрической энергии. Однако недолгие периоды улучшений сменялись продолжительными ухудшениями, во время которых Фарадей даже переставал узнавать своих родных и друзей.

И вот наступила развязка — 25 августа 1867 года выдающийся ученый Майкл Фарадей скончался, сидя в кресле за письменным столом. По словам тех, кто знал его, исследователь совсем не боялся смерти. Так, на вопрос Тиндаля, навестившего Фарадея незадолго до кончины, о том, как тот себя чувствует, великий физик ответил просто: "Жду". И он действительно просто ждал неизбежного, не жалуясь на судьбу и не впадая в отчаяние.

Через много лет после кончины гениального ученого врачи смогли установить, что за болезнь лишила его возможности заниматься наукой. Это был печально известный атеросклероз сосудов головного мозга, который в народе называют старческим склерозом. Именно он и был виной потери памяти — единственного, чего Фарадей всю жизнь боялся потерять. Однако когда это катастрофа случилась, ученый вполне достойно перенес все выпавшие на его долю испытания…