Церковь и государство — без слияния и подчинения

Русскую Церковь любят обвинять в чрезмерной сервильности по отношению к государству. Отечественным иерархам популярные блогеры ставят в пример греческих архиереев: посмотрите, Синод Элладской церкви не боится обличать правительство. Правда ли, что Церковь стремится к слиянию с властью, а государство — к превращению Церкви в одно из министерств?

Православие как оплот российской государственности

Православие в последние годы часто стало ассоциироваться с патриотизмом, государственностью и национальным самосознанием. Получили распространение и более радикальные взгляды о том, что Русская Православная Церковь каким-то образом "срослась" с российским государством, его историей и интересами.

И действительно, организуемые властями ежегодные патриотические мероприятия в память о Великой Отечественной войне по всей стране проходят с активным участием духовенства. Интенсивное освещение в научной литературе и публицистике заслуг Московской Патриархии в годы войны, а также плавная реабилитация участников Псковской миссии (можно вспомнить не так давно вышедший на экраны фильм "Поп") дает в информационном пространстве России убедительную картину решительного осуждения всей Русской Церковью германской агрессии против СССР. Многие склонны видеть в православии свою национальную религию. Однако такое впечатление, на мой взгляд, не вполне верно.

Бесспорной частью сложившейся картины "православного патриотизма" являются лишь те исторические сюжеты, которые относятся непосредственно к позиции Московской Патриархии, возглавляемой в начале 1940-х гг. патриаршим местоблюстителем митрополитом Сергием (Страгородским). Митрополит Сергий, руководивший РПЦ в СССР в самые тяжелые годы антирелигиозных гонений, несмотря на её катастрофическое положение, нимало не колеблясь, занял 22 июня 1941 г. однозначно патриотическую позицию. Узнав о начале войны, он обратился к верующим с призывом о защите Родины и ясно дал понять духовенству, что даже покорную пассивность в отношении захватчиков он расценит как измену и Родине, и пастырскому долгу. Руководство Московской Патриархии проделало большую агитационную работу по поддержке действующей армии, партизан, тружеников тыла и вообще всей страны в целом, в том числе и за рубежом.

В государственных типографиях печатались десятки посланий патриаршего местоблюстителя и других архиереев, которые содержали в себе отклики на все основные события военной жизни страны. Сотрудничество с Всеславянским комитетом предоставило РПЦ возможность через радио и печать, обращаться к народу в Советском Союзе и в зарубежных странах. В целях противодействия фашистской пропаганде о тотальном безбожии в СССР и разъяснения патриотического курса Патриархии были выпущены, преимущественно для заграницы, красочные книги о положении Церкви в СССР и документальный фильм о сборе ленинградскими верующими средств на танковую колонну имени Димитрия Донского и эскадрилью имени Александра Невского. С помощью верующих за годы войны Русская Церковь собрала и передала в Фонд обороны около 300 миллионов рублей. Рядовое духовенство Московской Патриархии нередко с риском для жизни помогало партизанам и даже непосредственно участвовало в боевых действиях. Учитывая то отчаянное положение, в каком начало Великой Отечественной войны застало Русскую Церковь в СССР, проделанную духовенством патриотическую работу нельзя не оценить высоко.

Русская Церковь не ограничивалась границами СССР

Тем не менее, православие как таковое и Русская Церковь в целом в 1940-х гг. далеко не ограничивалась границами СССР. Позиция многих иерархов Зарубежной Русской Православной Церкви (далее РПЦЗ) по поводу событий тех лет нередко вызывает то, что принято называть соблазном. Известно, что официальный глава РПЦЗ в то время, митрополит Анастасий (Грибановский), выражал накануне войны официальную благодарность Адольфу Гитлеру за имущественную поддержку Русской Церкви в Германии и за ассигнование средств на строительство православного собора в Берлине. После нападения Германии на Россию митрополит Анастасий занял осторожную позицию, не издав ни одного письменного акта, содержащего прямую поддержку гитлеровского правительства. Впрочем, в поддержку советской стороны он тоже не высказывался, сочувствуя скорее немцам. К сожалению, не все иерархи РПЦЗ проявили подобную сдержанность.

Самым, пожалуй, ярким письменным свидетельством поддержки православным пастырем германской агрессии против СССР является статья архимандрита, а впоследствии епископа Сан-Францисского Иоанна (Шаховского) "Близок час". Для того, чтобы получить представление об убеждениях архимандрита, достаточно процитировать всего несколько предложений:

"Кровавая операция свержения третьего интернационала поручается искусному, опытному в науке своей германскому хирургу. Лечь под этот хирургический нож тому, кто болен, не зазорно. Обессиленные и закрепощенные по лагерям, заводам и колхозам русские люди были бессильны подняться против международной атеистической силы, засевшей в Кремле. Понадобилась железно-точная рука германской армии. Ей ныне поручено сбить красные звезды со стен русского Кремля".

Надо заметить, что сочинения Иоанна (Шаховского) о духовной жизни пользуются большим авторитетом у верующих, издаются и читаются в России в наши дни, хотя ничего не известно о том, чтобы он когда-либо раскаивался в тех своих словах.

Одним из редких примеров открытой и решительной поддержки советского народа со стороны зарубежной части Русской Церкви является деятельность митрополита Северо-Американского Вениамина (Федченкова), который в первый же день войны в Нью-Йорке отслужил молебен о даровании русскому народу победы над нацистами, а 2 июля 1941 г. выступил на митинге в Медисон Сквер Гарден с речью, в которой приветствовал решение Рузвельта о сотрудничестве с СССР. Кроме того, митрополит Вениамин возглавил работу по сбору средств для нужд Красной армии. Несколько позже к этой работе присоединились православные приходы Америки, подчинявшиеся архиерею РПЦЗ Феофилу (Пашковскому). Это обозначило видимый раскол в Зарубежной Церкви, когда одни православные иерархи, настроенные прогермански, оказались на немецкой территории в Европе, а их единоверцы, отвергавшие идею "исцеления России от коммунизма" вражеским оружием, оказались преимущественно на территории страны-союзницы Советского союза США.

Изменились ли взгляды Русской Церкви

Изменила ли Русская Церковь свои взгляды на отношения с государством за последние 70 лет? В главе "Церковь и нация" официального документа Московской Патриархии "Основы социальной концепции" сказано, что "православный христианин призван любить свое отечество, имеющее территориальное измерение", указывается, что "патриотизм православного христианина должен быть действенным", и что, прежде всего, "он проявляется в защите отечества от неприятеля". Тем не менее, там также сказано, что Церковь "в ходе межэтнических конфликтов не выступает на чьей-либо стороне". Поскольку этот тезис явно вступает в противоречие с опытом митрополита Сергия (Страгородского), авторы "Концепции" оговариваются: "за исключением случаев явной агрессии или несправедливости, проявляемой одной из сторон". Конечно, Вторую мировую войну нельзя считать только межэтническим конфликтом, однако опыт последних десятилетий показывает, что военные действия на современном этапе почти всегда идут именно там, где существуют острые межэтнические противоречия. Как можно видеть из примеров выше, понятия о справедливости в оценке военных конфликтов иной раз у православных иерархов сильно расходятся.

В том же документе, в главе "Церковь и государство" есть еще более интересные принципы земного существования Церкви: "Церковь сохраняет лояльность государству, но выше требования лояльности стоит Божественная заповедь: совершать дело спасения людей в любых условиях и при любых обстоятельствах". Вновь обратившись к прошлому России, мы увидим, что точки зрения на допустимые методы спасения верующих России также сильно расходились. Самым ярким тезисом "Основ социальной концепции РПЦ" стала своего рода декларация независимости Церкви от государства, фактически достигнутой в 1990-е гг: "Если власть принуждает православных верующих к отступлению от Христа и Его Церкви, а также к греховным, душевредным деяниям, Церковь должна отказать государству в повиновении".

Переходя от церковного официоза к церковным же людям, нельзя не вспомнить ряд заявлений представителей духовенства, которые в советские времена сочли бы недопустимыми. Убитый в ноябре 2009 г. известный православный священник Даниил Сысоев проповедовал идею так называемого "уранополитизма", суть которого сам он определял следующим образом:

"Уранополиты — члены Тела Христова, превышающего родство по языку, единство по государственному гражданству, и потому интересы Всемирной Церкви для нас важнее всех остальных интересов. Государство для нас создано Богом, а не мы для государства. Будьте гражданами небесного Иерусалима".

В православном секторе блогосферы в последние годы нередко можно было наблюдать оживленные обсуждения соотношения значимости для христианина земного и небесного Отечества, возникающие в качестве реакции на резонансную новость, выступление или публикацию. 11 октября 2010 г. патриарх Московский и всея Руси Кирилл подверг критике предложенную главой государства реформу бюджетных организаций, что было немыслимо и в Российской империи, и в Советском Союзе. По поводу декабрьских событий на Манежной площади ни патриарх, ни публичные деятели Церкви не стали дожидаться официальных комментариев первых лиц государства, выступив с призывом к примирению, а также указанием на причину конфликта в работе правоохранительной системы.

Из этих примеров напрашивается вывод, что Русская Православная Церковь в уходящие 2000-е годы по собственной воле дистанцировалась от российского государства так, как никогда за последние три столетия. Это хорошо видно также на примере конфликта с Грузией в 2008 г., когда церковное руководство дало понять, что отделяет интересы Церкви от интересов государства, и не собирается оспаривать у Грузинской Православной Церкви южноосетинские и абхазские территории, как это произошло между российским и грузинским государствами. Патриарх Кирилл поддерживает отношения со всеми сторонами конфликта, что может быть истолковано как косвенная поддержка частично признанных закавказских республик, но скорее говорит о намерении проводить церковную работу независимо от текущей политической конъюнктуры. А это значит, что свойственная Русской Церкви эти долгие столетия печальная, но вынужденная роль пропагандистско-мобилизационного патриотического ресурса для государства постепенно отходит в прошлое. Церковь стремится построить свои отношения с государством по принципиально новой модели: воздействие без слияния и подчинения. Насколько сильно Церковь способна оказывать такое воздействие, показал принятый Государственной Думой в ноябре 2010 года закон "О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения", отвечающий интересам Московской Патриархии. В качестве символа этого пути можно рассматривать возвращение древних икон на башни Московского Кремля, как очередной шаг власти навстречу сугубо церковным интересам. Насколько реализуем такой выбор, покажет время. В любом случае, шанс пройти по нему выпадает Церкви в истории России впервые за сотни лет.