Гражданский кодекс РФ, перевод с американского…

В текущем году в Госдуму должен быть представлен обновленный вариант первой части Гражданского кодекса РФ. Уместен вопрос: в чем дело? Ведь нынешний Гражданский кодекс действует лишь два с небольшим года. Он что, уже исчерпал себя? Или изначально в нём были пороки, не замеченные законодателями?

Тут надо напомнить, что действующий ГК создавался в девяностых годах, когда не только экономика России реформировалась по наставлениям МВФ, а и систему правоотношений было предписано не мудрствуя лукаво перевести на язык родных осин с законов США. Фонд Форда выделил на это грант в двенадцать миллионов долларов.

И хотя некоторые специалисты гражданского права предупреждали, что систему правоотношений нельзя переносить из одной страны в другую, словно сеть закусочных Макдональдс, специалистов этих не послушали. Тон задавали не они, а лоббисты "импортного права", до сих пор полагающие, что одно из основополагающих понятий "property right" переводится на русский как "право собственности".

Между тем тот, кто изучал англо-саксонское право, — говорит завкафедрой гражданского права МГУ профессор Е. Суханов — знает, что в нем существует не одно, а, по крайней мере, два разных вида собственности. Одно — на движимое имущество ("полная собственность"), другое — на недвижимость, прежде всего, на землю. Причем в Англии верховным собственником земли считается "корона", в США — штат, то есть государство. Уже в этом видна разница с распространенным у нас представлением о частной собственности и ее "святости".

Конкретное же физическое или юридическое лицо у американцев и англичан имеет лишь ограниченное право на землю, так называемое право титула. Титулов же четыре вида и еще два десятка разновидностей.

Не меньшим сюрпризом для многих россиян будет, вероятно, узнать, что гражданского права ни в Великобритании, ни в США, как такового, нет вообще, а действуют так называемое общее право (Common Law) и право справедливости (Law of equity). При этом одни права на землю относятся к Общему праву, другие к Праву справедливости.

Эта сложнейшая система правоотношений, уходящая корнями в феодализм, отточена несколькими веками юридической практики. Она прижилась в странах, следующих англо-саксонским традициям. Но, кроме и независимо от нее, в ряде стран принята система европейского континентального права, близкая нам, россиянам, не только, так сказать, географически.

Наконец, если обратиться к трудам дореволюционных российских учёных, недавно переизданным, то можно убедиться, что это наука мирового класса, даже сегодня заслуживающая не забвения, а изучения.

Но получилось то, что получилось: перевод "с американского" на русский принес плоды, которых мало кто ожидал.

Взять такое наше "достижение", занесенное к нам ветрами реформ, как приватизация в форме акционирования госсобственности (оно во многом определяется именно Гражданским кодексом). Соблазнившись ею, все словно забыли, что акционирование изначально было процессом сложения капиталов для осуществления крупных проектов: строительства каналов, железных дорог и т. д., инвестировать в которые было не по карману даже нескольким предпринимателям, к тому же скорой отдачи такие проекты не сулили.

В итоге акционерный капитал складывался из вкладов многих инвесторов. Компаний с таким капиталом много, по определению, быть не может. Второе важнейшее отличие АО — их открытость, котировка акций на биржах, путем которой капитал мгновенно переливается в наиболее прибыльные сферы экономики.

Для чего приходится напоминать эту азбуку? Чтобы сравнить ее с российской практикой, сформированной в девяностые годы параллельно с принятием ГК. А практика эта такова, что, во-первых, акционерами люди становились в результате не объединения их средств, а, напротив, раздела госимущества. Во-вторых, самой первой заботой новоиспеченных акционеров стало не выйти со своими акциями на рынок и привлечь инвесторов, а, наоборот, — как можно надежнее закрыться, отгородить свой, с неба свалившийся капитал, от чужих, посторонних.

И сегодня реальность такова: в стране зарегистрировано четыре миллиона юридических лиц. Из них три миллиона — в форме обществ с ограниченной ответственностью. Из оставшегося миллиона 180 тысяч — это акционерные общества. 160 тысяч из них — закрытые. По аналогии опять-таки с американскими Limited Company.

Прикинем: если из ста сорока миллионов граждан России вычесть стариков и детей, то на остальных выйдет одно юридическое лицо на двадцать физических. Причем более трех четвертей юрлиц желают нести лишь ограниченную ответственность за результаты своей деятельности. Но что значит ограниченную, если коммерция — это постоянный риск?

А то и значит, что я, регистрируясь как юрлицо, вношу в качестве уставного капитала нечто настолько символическое, что и ответственность в случае чего понесу — в пределах уставного капитала — чисто символическую. Весь остальной риск пусть возьмут на себя те, кто приобрел у меня товар, заплатил за предоставленную мною услугу.

Предприниматели это быстрее всех поняли. Вот откуда у нас такая массовость юридических лиц и компаний с ограниченной ответственностью. По сути своей, это рай для фирм-однодневок, регистрируемых на подставных лиц для рейдерства и других явлений, не совместимых со здоровой экономикой.

Поможет ли обновление ГК изменить ситуацию? Посмотрим. Только бы не получилось, как с Земельным кодексом, принятым в 2001 году и с тех пор претерпевшим порядка сорока серьезных изменений.