Патриотичное кино - прыжок в прошлое

Генеральный продюсер "А-1 Кино Видео" Людмила Кукоба работала над множеством запомнившихся зрителям фильмов, в частности, "Мы из будущего" и "Мы из будущего-2", которые получили положительные отзывы как у критиков, так и зрителей. Гость видеостудии Pravda.Ru рассказала о важности патриотического кино и его роли в воспитании нашей молодежи.

— Не смущает ли вас тот факт, что фильмы "Мы из будущего" иногда сравнивали не просто с антиисторическими, но в целом с плохими фильмами, как "Сволочи" или "Штрафбат"?

— Оценка большому кино внутри кинематографического сообщества сильно отличается от оценки аудитории, для которой, собственно, это кино делается. Я всегда предпочитаю опираться на оценку зрителя. Той аудитории, для которой мы делаем кино.

Аудитория у нас в основном молодежная, поскольку мы делаем кино для кинотеатров, и уже вторичным образом оно идет на телевидение или DVD. И вот то, что касается нашей аудитории основной, она оценивает фильмы очень высоко.

Более того, еще это кино оценили ветераны, что для нас было, конечно, большим сюрпризом, потому что мы на них не ориентировались. А вот оценку получили от них хорошую. Я считаю, что это достаточно удачный проект.

— На что или на кого вы ориентировались, когда приступали к съемкам фильмов на патриотическую тему? Как сейчас снимают фильмы подобного рода?

— У каждого продюсера есть своя фишка, своя тема. У каждого есть и свой способ работы.

Сначала я снимала детское кино, потом попробовала снимать комедию о любви. У меня была программа "7 веселых фильмов о любви". Три сняла, и поняла, что это не моя тема. Есть комедиографы и получше.

И само собой получилось так, что ситуация в стране складывалась таким образом, что мы стали искать сценарии, искать какие-то идеи, связанные с самосознанием молодежи, будущего России. И нашли. Случайностей не бывает. Но по форме это была случайность. Сценарий под названием "Черные следопыты" непрофессионального автора Александра Шевцова из Питера, который потом воплотился в фильм "Мы из будущего". Сама по себе эта история была настолько неожиданна по форме (хотя, казалось бы, в ней использовался прием известный — прыжок в прошлое), что при переработке уже профессиональной сценарной группой мы получили такое кино.

И после этого фильма вся наша концептуальная группа, которая занимается формированием будущих кинопроектов, сосредоточилась именно на патриотическом кино. По форме эти проекты все разные, а по теме, по обобщающей тематике, они патриотические.

— Я вас правильно понял, когда вы приступили к съемкам фильма, то понимали, что ниша патриотического фильма в настоящее время пустует?

— В тот период как раз выходило достаточно много фильмов не просто патриотического, а я бы даже сказала, патриотико-исторического характера. Например, "Александр Невский", "1612" и т. д. Но все эти фильмы почему-то оказались довольно тяжеловесными для аудитории. И особой кассы (что у нас символизирует успех) не принесли.

Все эти ленты были проанализированы кинематографистами, и было принято решение приостановить поддержку таких проектов. Каким должно быть, собственно говоря, патриотическое кино для современного российского зрителя? Почему такое кино не окупается и не вызывает у молодежи интереса, хотя там и трюки, и пиротехника безумная, и сама по себе история заложена любопытная.?…

— Вот что интересно, Людмила, в фильме "Мы из будущего" нет лобовой атаки патриотической…

— Да.

— Герои этого фильма элементарно хотят выжить, их не интересует победа, они уже знают, что победа придет. Когда анализировали, на что обратили внимание, что играет, а что не играет, почему привлекает зрителей что-то?

— Лично моя точка зрения (я имею на нее право, поскольку у нас хорошая группа, которая занимается аналитикой по этой части) — есть три позиции, которые, на мой взгляд, дают успех кино на патриотическую тему.

Во-первых, кино на патриотическую тему не должно содержать дидактику. Оно не должно быть дидактичным. Молодежь устроена так, и дети, и подростки, и молодые люди, что дидактика воспринимается сразу протестным образом.

Во-вторых, должна быть соблюдена одна очень важная вещь — момент самоидентификации. Молодой зритель, когда смотрит на экран, хочет почувствовать нечто родное, нечто близкое, нечто понятное, и должен возникнуть резонанс между экраном и зрителем и залом. То есть, нужно, чтобы был этот момент самоидентификации, который, скажем, в "Мы из будущего" произошел. Если бы ты, современный молодой человек, оказался в 1944-м году, ты смог бы? Зачем же ты стреляешь в останки тех, кто погиб тогда? Вот этот принцип был использован, и он сработал.

И третье, тут можно как угодно местами менять эти позиции. Это наличие героя. Если в фильме нет героя, на которого смотрит молодой зритель и чувствует к нему уважение, чувствует восхищение им, хочет быть на него похожим, понимает, что этот герой умнее, сильнее его. Если нет героя — фильма нет. Сколько туда ни вкладывай, какие бы там экшны ни были, Бог знает, что там ни творилось, ничего не получится.

Вот эти три момента. Есть еще, конечно, целый ряд моментов, но эти три момента — базовые.

— Вы обратились к нашему прошлому, а не стали делать героев, ну, допустим, чеченской кампании или то, что происходит сейчас. И обратились именно к историческому материалу. Пускай не такому уж давнему, не XVII век да какие-нибудь мушкетеры, а именно к войне Великой Отечественной. Это тоже был сознательный выбор?

— В тот момент это был сознательный выбор, поскольку я убеждена, что настоящий героизм и в жизни, и в искусстве возникает тогда, когда человек находится на грани. То есть в тот момент, когда уже все происходит по гамбургскому счету. Происходит некий момент истины, суть человека выявляется.

Война — эта та почва, на которой всегда есть герои. В обычной жизни есть герои, но они менее заметны, менее понятны. Может быть хирург-герой, может быть строитель-герой, метростроевец-герой. Но это сложнее было подать тогда. И поэтому у нас есть, кстати, и о чеченской войне. У нас есть проекты с перемещением в будущее. Целая программа под названием "Игры со временем". Все это развлекательное кино, но с таким вот содержанием высокодуховным, духоподъемным, я бы сказала.

Чеченская и афганская войны требуют дополнительных художественных пояснений для сегодняшних 14-, 15-, 16-летних. К сожалению, уровень грамотности у наших детей и подростков оставляет желать пока лучшего. Поэтому была взята история, связанная с Великой Отечественной войной.

Но сейчас, например, стараемся тему Великой Отечественной войны без особой необходимости не дергать. Потому что произошла страшная вещь: зритель в каком-то смысле устал от тематики Великой Отечественной войны, Второй мировой войны. Слишком большой наплыв новых событий. И мы ищем другие способы и формы.

— Людмила, вы собираетесь очень интересным проектом заняться — "Словом о полку Игореве".

— Мы занимаемся этим проектом уже семь лет. В 2007 году замечательные сценаристы и режиссер-документалист Владимир Суворов вдруг поняли, что "Слово о полку Игореве" — это бренд. "Мы из будущего" — тоже бренд, но мы его как бы сами создали. "Слово о полку Игореве" — это бренд российский. Стали изучать материал. Материал оказался абсолютно отрицательным, исторический материал.

В результате у нас был создан сценарий современного блокбастера, совершенно сумасшедшего по своей трюковой составляющей. У нас там Ярославна — тинейджер, например. Очень серьезный, большой фильм. Мы хотели запускать его еще тогда, но один очень серьезный человек из администрации президента тогда очень мудро сказал: "Подождите, объединение славянских земель, тяжесть венца правителя — это дело будущего. Подождите несколько лет, этот проект будет более актуальным, чем сейчас". Вот сейчас "Слово о полку Игореве" актуально по полной программе. Вот мы семь лет терпеливо ждали, когда наступит актуальность.

— Я так понимаю, что стихов там не будет, ни в современном переводе, ни в оригинале. Что-то будет совершенно оригинальное?

— Там будет суржик, если вы имеете в виду язык. Суржик между древним языком и нашим.

— К патриотизму это имеет какое-то отношение?

— Самое прямое. Что такое объединение славянских земель? Практически союзное пространство. Еще там православная очень серьезная тема. И межконфессиональная составляющая даже по персонажам очень серьезная. В таком голливудском варианте. Они же берут историю и преподносят ее зрителю так, как они ее видят.

Что касается "Слова о полку Игореве", у нас скорее голливудский подход по форме. То есть, мы не очень стараемся приблизиться к первоисточнику, потому что к нему приблизиться нельзя. Никто там не был в те века. И очень много версий. Кто написал "Слово о полку Игореве" — огромное количество версий.

— Помните голливудский фильм "Операция "Арго"? Политический триллер о спасении американских заложников цээрушником из рук иранских стражей революции. Мишель Обама, первая леди Америки, поздравила режиссера Бена Афлека с "Оскаром" за лучший фильм, хотя другие фильмы были гораздо лучше. Это политика вкупе с патриотизмом…

— Американское кино есть за что любить и уважать. И прежде всего, за патриотизм. Причем это совершенно необязательно должно быть героическое кино. "Зеленая миля", например, или "Побег из Шоушенка". Это все патриотика, это фильмы о личности, о предназначении, о духовности и о целом ряде других важных вещей.

Более того, серьезное американское кино всегда помнит о Родине. Свои интересы американские кино американское блюдет от и до. В отличие от нашего. Не всегда отечественное кино постсоветского периода блюдет отечественные интересы. У американцев есть свой "Оскар" и понятно, зачем они к нему стремятся. У нас тоже есть свой "Оскар", и мы тоже к нему стремимся. Стремиться к американскому "Оскару" свойственно молодым кинематографистам. Опытным кинематографистам, а я работаю 25 лет, к американскому "Оскару" стремиться забавно. Пускай они стремятся у нас что-нибудь хорошее найти.

Но большого уважения заслуживает то, что там государство и кинематограф понимают друг друга. Это Родина, и она лучше всех. По разным позициям, но лучше всех. Я тоже считаю, что наша Родина лучше всех. Моя Родина лучше всех, поэтому я стараюсь делать кино вот в этом смысле, я за голливудский принцип.

К сожалению, у нас в последние 25 лет, после того как наше кино чуть не погибло в перестройку, чему мы были свидетелями, очень мало кто понимает, что такое настоящая стратегия развития настоящего патриотического кино. И только редкие удачи говорят о том, что в принципе это возможно. У нас режиссеров еще не так много, которые могут делать не просто патриотическое кино, но и, скажем, масштабное кино для молодежи.

— Людмила, я готов с вами согласиться во многом, но вот есть у меня два или три возражения. Первое — это деньги. Второе, насколько я знаю, одно из самых слабых мест сейчас у нас в кинематографе — это сценарии. Есть прекрасные актеры, замечательные продюсеры, режиссеры, но со сценариями как-то не везет.

— У нас в кинематографе только с операторами все в порядке.

— И с каскадерами.

— И каскадерами все в порядке. С художниками-постановщиками. Вообще, с рядовым составом съемочной группы. Все, что касается трех главных: автора сценария, режиссера и композитора, — еще туда-сюда. А вот режиссура и сценаристика, это не я одна говорю, это говорят все продюсеры, которые бьются, как рыба об лед, пытаясь найти способ извлечь творческие кадры.

Да, найти кинематографически талантливых людей — это огромная проблема. Но тут есть объяснение. Объяснение, к сожалению, объективное. Я вообще считаю, что в кино, после определенного периода очень короткого всплеска (когда ельцинский закон о кино дал нам подышать два года и кино все-таки было спасено), наступило тяжелое, мучительное безвременье. Это безвременье еще будет какое-то время длиться.

Золотой век закончился в перестройку. Мастера умерли практически все. Я сама училась во ВГИКе у старых мастеров, на сценарном факультете. К сожалению, мастера попали вот в это десятилетие чудовищное, когда кино чуть не погибло. Есть замечательные педагоги во ВГИКе и в других киноинститутах, но это совершенно не та педагогическая кинематографическая школа. Киношколы, которые существуют сейчас, к сожалению, не выдают нам пачками талантливых людей, как это делали киноинституты и киношколы в советский период.

— Вы еще про финансирование не сказали.

— О, это очень интересная тема. Дело в том, что каждый продюсер имеет не только свою тематическую фишку, он еще имеет свой способ извлечения средств на свои проекты.

Существует государственное финансирование кино. Это особая песня, поэтому ее лучше не петь. Там очень много всякой игры. Государство старается поддерживать кинематограф, как может.

Но, как правило, продюсер базируется не только на государственных средствах. И толкает он проекты не на государственные средства, а на привлеченные средства. И тут уж кто во что горазд, у кого какая методика. Кто-то базируется на инвестициях, у него плотные отношения с некими финансовыми группами. Кто-то базируется на спонсорских средствах. В основном продюсеры фестивального кино.

— Но сейчас слышим нытье вечное, мол, доллар подорожал, нефть подешевела. Как тут выживать?

— Знаете, меня, например, совершенно все это не беспокоит. У меня как-то так сложилось, что во все кризисы, которые мы пережили за последний период, наоборот, получается подъем. А потом сейчас как раз время для тех тем, которыми я занимаюсь, они очень актуальные. Деньги всегда есть. Даже во время войны кино снимали. Деньги для кино всегда есть. Деньги приходят на то кино, которое должно быть сейчас.

Поэтому я уверена, что деньги всегда найдутся, если продюсер идет правильным путем. Пусть он будет довольно трудный, мучительный, ответственный, потому что эта профессия очень опасная, повышенного риска. Ведь один человек берет на себя ответственность за миллионы долларов, за творческий результат, за сроки. Это ж самоубийственная такая профессия. Но если фильм должен быть, он будет.

— Помню, как один мой знакомый, как только "Аватар" вышел, сказал: "Нашему кино до такого кино еще лет пятнадцать-двадцать".

— Я не думаю, кстати. Недавно набрела на материал совершенно потрясающий, какой там "Аватар" — он отдыхает просто…

— Нет, по всему, не только по сценарию…

— По технологиям?…

— По технологиям, по всему оформлению…

— Да нам бы только захотеть. Если кто-то захочет, у нас есть продюсеры, которые способны делать такое кино технологически. Ну, а потом всегда есть иностранные специалисты, которые сейчас очень много с нами работают. С удовольствием несмотря на санкции будут трудиться.

— Но вы будете продолжать снимать свое кино? Вы понимаете, что патриотическое кино — это сейчас ваше, во-первых, а во-вторых, тут конкуренции поменьше?

— Конкуренция здесь минимальная, хотя многие пытаются. И наш минкульт перед самым Новым годом отбирал сценарный материал патриотической тематики. Это не значит, что там сплошная война…

— Помните, фильм про Харламова, какой вызвал резонанс?

— Конечно. Вот, пожалуйста, замечательный пример.

Но сейчас очень любопытная ситуация. И государство и продюсеры хотят делать кино патриотической тематики, а сценарный материал практически отсутствует. Вроде как бы истории много, но найти кинематографическую точку воплощения для этого материала очень сложно. Сейчас отбирал минкульт сценарии. Очень тяжело отбирал. Блестящего материала очень мало. Его очень трудно найти.

— Вы понимаете, что после ленты "Мы из будущего-2", путь на Украину вам, видимо, заказан?

— Картину "Мы из будущего-2" запретил еще ющенковский минкульт, хотя уже пришел Янукович, но старый минкульт не успели тогда переформировать. Нас заставили порезать картину. Оставить одну любовь, убрать сало, горилку и малейшее о них упоминание. Убрать всю политику. Получилось такое милое кино о любви и дружбе. И они его показали по телевидению, спустя почти, уж не помню, чуть ли не год, может, чуть меньше, после выхода картины в нормальном варианте.

"Океан Эльзы", который я очень любила (их музыка замечательно украсила картину "Мы из будущего-2"), был возмущен, когда кино посмотрел. Вакарчук и его люди требовали, обвиняя нас чуть ли не в голодоморе историческом, убрать музыку "Океана Эльзы" из фильма. Но поскольку им нужна была популярность в России, я так полагаю, это далеко не зашло. Они все-таки разумные люди, очень талантливые, и меня они тоже понимали, что нужно сохранить нормальную картину. Но политическая позиция у них была абсолютно противоположная. Мы оставили в результате музыку "Океана Эльзы" в российском варианте. А на территории Украины фильм пошел совершенно с другой музыкой.

Вот так мы работали. Меня пустили после этого поработать над другой картиной, над очень сложным проектом "Алмазный крест", о святителе Луке. Мы снимали этот проект на Украине. Сейчас с этими форс-мажорными обстоятельствами не известно, что будет. Но думаю, что как только мы приступим к третьему фильму "Мы из будущего", вот тогда уже точно я никогда не въеду на Украину.

— Мало того, что на мировой рынок мы никак не можем пробиться с фильмами, а тут еще и с соседями проблемы.

— У наших соседей очень забавная позиция. Когда — еще до Майдана — я предложила руководителю Госкино Украины Екатерине Копыловой сделать совместно "Слово о полку Игореве", потому что это Киевская Русь и сам Бог велел делать совместный проект Украине и России, она мне совершенно прямо в лицо сказала: "Что вы привязались к нашему "Слову о полку Игореве"? К вам, россиянам, это произведение не имеет никакого отношения". Вот так! Такие у нас соседи! Тем не менее, украинские артисты и украинские сценаристы, с которыми мы раньше работали, они с удовольствием работают и сейчас с нами и будут работать.

— В Европе наше кино востребовано?

— И в Европе, и в Азии, и в СНГ. Покупают нас хорошо. Тридцать четыре страны наше кино купили.

Другое дело, что нас не пускают зачастую на большие экраны, в кинотеатральный прокат, который дает большой доход. Здесь нужно пройти путь через фестиваль класса А, получить какие-то призы, для того чтобы получить доступ к рынку. В России практически другим путем на кинотеатральный рынок, европейский, американский, тем более, попасть невозможно. Для нас возможны только телевидение и DVD на зарубежных рынках.

Они же на наш рынок все пришли. У нас огромный рынок. И у нас такой благодарный зритель. Зачем им впускать нас с нашей духоподъемностью на свой рынок? Мы ж там у них все места позанимаем.

— В СССР мы снимали совместные фильмы с киностудией ДЕФА из ГДР, "Баррандов" из Чехословакии и т. д. А сейчас подобные проекты есть?

— Да, есть такие. У меня вот только один проект был совместный. А вообще продюсеры снимают, конечно.

— Но это уже не патриотическое кино?

— Всякое кино снимают. Ну, конечно, не "Тараса Бульбу", где совершенно четкая позиция. Его не будешь снимать, например, с немцами. Но я знаю, что есть международные проекты. Не всегда удачные с точки зрения организации работы, но попытки такие есть. И это хорошо, потому что проще пройти все-таки на зарубежный рынок, когда ты работаешь с партнером.

У нас сейчас будут хорошие партнеры, австрийские, которые с удовольствием будут работать с Россией. С Таджикистаном у нас есть очень хороший проект на российско-белорусско-таджикскую тему. Реальная история, потрясающая.

То есть, тут все зависит от того, какова история. Если история в сценарии касается всех народов, чьи компании участвуют в проекте как производители этого фильма, тогда это органично, тогда все получается. А когда это для каких-то целей, лишь бы там куда-то пролезть в какой-то прокат, — как правило, это неудачный проект.

— Теперь у нас Ялтинская студия появилась…

— Да, работают уже. Там работают такие люди, что я думаю, они доведут дело до логического завершения. Мы уже рассчитываем на них. Это ж наш Голливуд — Ялта. Там нет ни одного камня, который не отснят.

— Говорили, что в ужасающем состоянии находилась Ялтинская студия.

— Никто не занимался там студиями. Одесская студия еще более-менее держалась, я снимала там несколько лет назад комедию. Чудесно мы с одесситами сняли. А вот, скажем, Студия Довженко, находилась уже в тяжелом состоянии. Одесская тоже начинала уже хиреть. Но сейчас, я боюсь, там все замерло. Абсолютно все. Да не боюсь, а знаю точно. Кино там сейчас отсутствует.

— Каким вы видите будущее патриотического кино?

— Ну, вот таким, наверное, как я сказала. Если наша молодежь хочет понять, почему она должна любить свою Родину, то задача кинематографистов — найти ту форму, которая поможет молодежи это сделать. То есть, мы должны знать, что у них внутри. Почему они хотят "валить из России"? Зачем они хотят валить? Что им не хватает здесь? Почему они не ощущают себя россиянами? Почему они не знают, что такое Родина, что такое любить Родину?

Хорошее кино может случиться тогда, когда человек думает о катарсисе, об очищении души в результате создания произведения искусства. Произведение искусства тем и отличается от поделки, что там это есть. Мы этим душам молодым обязаны помочь как-то окрепнуть и вырасти в нужном виде. Мы должны понять свою аудиторию, а не думать только о бизнесе. Понятия "кинобизнес" и "Россия" трудно сочетаются вообще.

Читайте также:

Александр Иншаков: В нашем кино лиц нет 

Александр Иншаков: Каскадер - не только риск

Российское кино: Непатриотам тут не место

Интервью провел и подготовил к печати