Яков Кротов: В защиту "совка"

Защита совка совком – бездарна. "Мои родители просто жили в советские годы, как и я просто живу, мы просто обычные человеки".

Такая защита может вызвать лишь горький смех. Тысячелетиями люди пытаются определить, что такое "жизнь", философы днём с фонарём ищут человека, а тут, пожалуйста – люди без малейшего труда эту самую жизнь проживают, и каждый считает себя человеком безо всяких колебаний.

При этом, естественно, со стороны смотрят на Совок и ужасаются, как смогли безжизненность и античеловечность воцариться на одной шестой части суши, как удаётся им выживать, хотя империя рухнула, железный занавес подняли, интернет повсюду.

Не надо выставлять совка каким-то задохликом! "Мы просто люди", "мы просто живём" - одно из проявлений мощных способностей совка к мимикрии. Совок очень любит цитировать "Дракона" Евгения Шварца: "Всех учили. Но зачем ты оказался первым учеником, скотина такая?"

Мол, вот есть первые ученики, с них и спрос, а мы последние, мы в школе тоталитаризма двоечники, можно даже сказать, саботажники…

О нет! Любой деспотизм основан не на деспоте, а на покорных деспоту. Гулливера связал не король лилипутов, а лилипуты. Первый ученик есть лишь там, где есть ученики как класс; кто учится дома, первым не бывает.

Человек, учит нас биология, стоит на вершине огромной продовольственной пирамиды, поедая всех, кто поедает стоящих ниже. Исчезнет основание пирамиды – какие-то невидимые глазу козявки – исчезнет и человечество.

То, что совок называет "просто жить", вовсе не есть выживание под пятой тирании.

Это напряжённый труд по плетению тирании, по выдавливанию из себя деспотизма в общий котёл. Чем больше выдавливают, тем больше синтезируется вновь, словно молоко у дойной коровы. Жизнь в ритме совка требует огромных усилий, постоянной самодисциплины, напряжённого внимания.

Ярче всего это доказывается тем, как легко совки определяют, кто не совок. Человек ещё сам не понимает, что он – антисовок, а уже мама и папа злятся: в семье не без урода. По сей день в России безошибочно опознают иностранца – с некоторых пор в это понятие вошли и украинцы, и таджики. Разные иностранцы, но – не совки!

О, конечно, среди иностранцев бывают совки, ведь и в нормальной семье не без урода. Впрочем, большинство совковых "агентов влияния" совершенно нормальные, только продажные люди. Нет у них искреннего, глубинного нечто, которое делает совка совком.

Легко перечислить двенадцать подвигов совка, которые он совершает изо дня в день. Первый симптом – не здороваемся или здороваемся так, что после этого впору врача вызывать. Был краткий момент в начале 1990-х, когда продавцы стали отвечать на приветствия, а то и первые здоровались.

Был, но увял вместе с зачатками правового пространства и настоящей рыночной экономики. Совок любит анонимность. Собственно, "я просто человек" - тоже анонимность, идеальная маска. "Я как все", - громко заявляет абсолютно уникальное в истории человечества явление.

Прочие подвиги в том же духе. Напряжённый педагогический труд по воспитанию и перевоспитанию окружающих. И дело не в том, каковы идеалы воспитателя, а в том, что нормальный-то человек окружающих не воспитывает.

Все - совершеннолетние, и даже детей нормальный человек старается поменьше воспитывать и побольше любить (совместить это невозможно). Совок же даже опыт любви (а совку тоже даруется любовь, Бог щедр и нелицеприятен) обращает в педагогический аттракцион, дрессируя любимого и, если случится, детей.

Об окружающих и говорить нечего – окружающие рассматриваются совком как глупые и неразумные дети, которых нужно защищать учётом и контролем от всевозможных опасностей, начиная с иностранных миссионеров и кончая пирожками, испеченными частным лицом.

Напряжённая, постоянная атмосфера агрессии в России – а эта атмосфера и есть совок – создаётся не первыми учениками, а последними. Разных темпераментов, разного воспитания, разного образования, активными и пассивными, умными и глупыми, успешными и неуспешными, но неуловимо схожими между собой, как схожи все солдаты всех армий всех стран. Потому что воюют все-таки не генералы, а солдаты.

Шварц, когда писал "Дракона", ещё не знал, что такое совок. Его персонажи знают, что хорошо, а что плохо, они пытаются защищать своих детей. Они робко спрашивают: "Ведь можно вступаться за одну дочь?". Совок смело восклицает: "Нельзя!"

Ничего нельзя, и поэтому всё можно – только исподтишка, трусливо, с оглядкой, подворовывая и подлизываясь, подсиживая и подвывая.

Может быть, ярче всего совковый дух проявляется в международных аэропортах Москвы, когда прилетевшие из-за границы проходят паспортный контроль.

Дело даже не в том, что очереди на час-полтора. В Лувр длиннее. Дело в том, как стоят в этой очереди. Такого нет ни в одной стране мира. Тут и обнаруживается, кто – совок, а кто – нормальный. Если совок из первых учеников, он лезет вне очереди (и пролезает). Если же совок из основного контингента, он стоит в очереди, как стоят англичане и китайцы.

Но как он ворчит! Вот это ворчание и есть молитва совка. Иногда безмолвная молитва, иногда шёпотом, часто – соборная. У православных есть Иисусова молитва, так вот это – антихристова молитва. "Какие-они-сволочи", "какие-все-мерзавцы", "как-всё-плохо", "всё-будет-плохо-всегда-ныне-и-присно-и-во-веки-веков-аминь".

Молитва неверия в возможность каких-либо перемен и особенно неверия в то, что перемены зависят от твоей веры. Молитва палаческая – вместо "Помилуй мя" идёт постоянным жужжанием: "Нельзя миловать никого".

Потому и упразднили комиссию по помилованию, и уже много лет почти никого в России не милуют, что снизу идёт вот этот гул: "Не помилуй! Не помилуй!! Не помилуй!!!"

"Будут первые последними, и последние первыми", - сказано в Евангелии о смиренных и добрых людях. Это скажет и отец лжи, когда будет сортировать своих. Первые ученики окажутся в первом круге ада.

Не то чтобы они меньше прочих виноваты, но всё же к центру преисподней ближе последние ученики, которые не вылезали, не делали карьеры, а тихо душили ближних у себя дома и на работе, проповедовали: "Уши выше лба не растут" и "Плетью обуха не перешибёшь".

"Приидите ко мне", - задушевно будет им сказано. И ведь пойдут, хотя могли бы и на небеса рвануть.

Совок очень не любит, когда его называют совком. Ему это кажется неуважительным. Он хочет ещё и уважения! Вампиры, и те – кажется – кровь сосут, но на уважение не претендуют. Совок искренне считает, что достоин жалости.

Это он-то, в лучшем случае попросту расстреливающий неугодных, а в худшем случае – призывающий расстрелять. Да-да, это худший случай, когда не просто делают зло, а хотят среди зла чистенькими остаться и иметь право на зло ворчать.

Жалости совок не заслуживает, расстрела тоже. Обращаться с совком надо по Христу – так, как хотел бы, чтобы обращались с тобой. Это крайне трудно.

Совок не здоровается – здороваться с ним. Совок лжёт как дышит – не лгать. Совок считает, что ни за что не отвечает – считать, что отвечаешь за всё. Совок растворяется в государстве – выпасть в осадок, повернуться к государству задом, а к свободе передом.

Совок любит деньги за несделанную или недоделанную работу – любить доделывать. Не садиться за заднюю парту, не стремиться и на первую, вообще – не быть школьником, не быть обучаемым, быть взрослым не по паспорту, а по жизни.