«Одного хочу: груз с сердца своего снять…»

Когда Сергей Моисеев заявил, что сорок лет назад убил человека, недоверчивые милиционеры и дотошные прокуроры ему сначала не поверили. Но, проверяя факты, изложенные в «явке с повинной», раскрыли убийство, совершенное в 1961 году.

Следователь Ново-Савиновской прокуратуры Линар Хусаинов до сих пор удивляется удаче. Чего только стоило найти это уголовное дело после неоднократного деления районов! В последние из отпущенных ему законом на проверку материалов сутки в пыльном архиве отыскал заветные тома «давно минувших дней». В материалах дела под номером 18090 была описана рассказанная Моисеевым фабула убийства

...Дух убитого сорок лет назад рабочего был потревожен 27 марта. В окошко дежурной части Авиастроительного РУВД заглянул подозрительный гражданин. От грязного старика (Моисееву едва перевалило за 60, но выглядит намного старше) нещадно разило перегаром. Он настойчиво бубнил: «Гражданин начальник, помогите грех с души снять, в убийстве хочу покаяться». Для милиционеров эти слова — волшебные, их дважды повторять не надо. Мужчина тут же получил ручку и бумагу. Однако, заглянув в написанную прыгающими буквами «явку с повинной», дежурный присвистнул. Начиналось признание, как мы уже знаем: «Сорок лет назад...» Найдя на карте «место совершения преступления» — железнодорожные пути вблизи улицы Воровского, милиционер с облегчением отписал материал соседям.

«Весна наступила — обострение у психов», — вздохнули сотрудники Ново-Савиновской райпрокуратуры, получив этот материал. Но Моисеев ходил в прокуратуру, как на работу, терпеливо давал показания. И прокурор решил направить «убийцу» на психиатрическую экспертизу. Экзамен на вменяемость Моисеев выдержал. Медики, отметив низкий уровень интеллекта и образования, высокую эмоциональность испытуемого, подтвердили его адекватность. И даже сделали вывод, что сорок лет назад, в момент предполагаемого убийства, человек был психически здоров.

Оставалась самая «малость»: установить личность... убитого. Моисеев каялся в убийстве случайного прохожего, неизвестного ему человека. Говорил, что напали на прохожего с целью ограбления — хотели снять часы да деньги отобрать. Но тот начал сопротивляться, и пришлось достать нож... Мало того, Моисеев не смог вспомнить точно, в каком году совершил преступление. В протоколе допроса так и значится: «конец 50-х, начало 60-х».

Так что за 10 дней, отпущенных для проверки материала, следователь должен был по косвенным данным разыскать дело об убийстве сорокалетней давности. А найдя его, Хусаинов поразился аккуратности предшественника — убористым каллиграфическим почерком следователь прокуратуры Ленинского района Неклюдов исписал... четыре тома! Сохранились и протоколы допросов, экспертиз и даже рапорт начальника милиции Ленинского РОВД шефу МВД ТАССР Япееву.

Начальник милиции лично посетил раненого Нургалеева в больнице после операции: («...лишь после настойчивых просьб беседа с больным была мне лечащим врачом разрешена»). Вскоре после той беседы Нургалеев умер. Единственное ранение в спину, повредившее легкое, оказалось смертельным. Умирающий успел сообщить приметы убийц: «Высокие, лет по 25, одеты, как стиляги».

Можете ли вы себе представить, чтобы сегодня начальник РУВД стал самолично заниматься расследованием бытового убийства? Лично ездить на допросы. А что касается квалификации преступления, то сегодня, чтобы не портить статистику, дело бы, вероятно, возбудили по факту «нанесения тяжких телесных повреждений, повлекших за собой смерть». И уж совершенно точно, что расследование не вели бы с такой дотошностью. А 40 лет назад сроки расследования продлевались неоднократно, следствие длилось полгода, разрешение о продлении просили у самого генерального прокурора СССР. Информацию об убийстве и поиске свидетелей публиковали в газетах, сообщали по радио и на телевидении. Но, увы, следствие зашло в тупик.

— Конечно, сейчас легко рассуждать, — говорит следователь Хусаинов, — когда уже все очевидно и мы знаем правду. Но тогда следствие пошло по ложному пути: пытались в убийстве обвинить невиновных. Ладно еще не осудили. А то всякое бывало. По делу Чикатило четверых расстреляли! Мы пытались разыскать того начальника милиции и следователей, подумали, им было бы интересно узнать, кто же был настоящим убийцей. Но вот ведь какая несправедливость: все «положительные герои» этих событий давно уж умерли. Умер даже свидетель, которому на момент убийства было восемь лет. А убийцы живут, и — никаких проблем со здоровьем!

Моисеев совершил преступление не один. Прокуратура нашла и соучастника — Вадима. Правда, ехать за ним пришлось в Санкт-Петербург. После убийства, видимо, испугавшись расплаты, приятели уехали из Казани. Моисеев — в Павлодар, затем в Карелию, в Казань вернулся лишь спустя восемь лет. Вадим ушел в армию, там и остался — 17 лет отслужил в погранвойсках. (Дослужился, кстати, до солидных чинов.) Женился и осел в Питере. Но после того как демобилизовался, тоже начал выпивать.

Оперативники говорят, что, когда пришли за Вадимом, он даже не удивился. Как будто ждал... На днях его доставили в Казань. На допросах он ничего не скрывал, даже как-то равнодушно вспоминал детали давних событий. Вспомнил все до мелочей, даже то, что после нападения они отправились на танцы в парк Петрова.

Потерпевшей по делу признана дочь убитого. В год гибели отца ей и сестре-близняшке исполнилось 3 года.

«...Вот вроде бы и все, что случилось почти в детстве, о чем я очень сожалею. Одного хочу — груз с сердца своего снять...» — написал в «явке с повинной» Сергей Моисеев. И все-таки, почему молчавшая сорок лет совесть заговорила? Моисеев — законченный алкоголик, недавно продал квартиру и стал бомжем. Может быть, ему просто жить негде и он, подобно герою О`Генри, решил: лучше тюрьма, чем улица. А может, Моисеев рассчитывал, что шансов попасть за решетку — практически нет. Получается, что поведение его вообще лишено логики. Может, это действительно раскаяние?

Расследование этого давнего дела близится к завершению. И обвиняемые в убийстве предстанут перед судом — сроки давности отсутствуют только у дел, которые предусматривают высшую меру наказания (по остальным уголовным делам срок давности законом определен и составляет 15 лет). А по Уголовному кодексу СССР, который действовал в 1961 году, осужденных за убийство (статья 102 УК) ставили к стенке. Прокуратура не может вынести постановление о прекращении следствия. Только суд вправе принять такое решение.

Юлия АНДРЕЕВА

«Вечерняя Казань»