Экс-Прокурор-убийца освобожден от уголовной ответственности

Так уж получилось, что в Арск я приехала в тот день, когда по мусульманскому обычаю поминали Веру Иксанову....Здесь до сих пор, как страшный сон, вспоминают новогоднюю ночь 2001года, когда экс-прокурор района Масгут Иксанов зверски расправился со своей женой.

Впрочем, вспоминают с опаской, на комментарии скупятся и цитируют слова, якобы сказанные Иксановым: «Скоро я выйду, и тем, кто был против меня, не поздоровится». Они уже поняли, что «пророчества» прокурора сбываются. Помнят, как он угрожал жене: «Я тебя убью, и мне ничего за это не будет». (Об этом говорится даже в определении суда.) Убил и не был осужден. И теперь, когда Иксанов — за решеткой спецпсихбольницы, его продолжают бояться. Какой же трепет он внушал, пока жил в Арске?!

История любви и смерти

Вера — хохотушка, оптимистка, бойкая, но услужливая. Она из тех, кто уже рождается женой и матерью, — заботливая и любящая. Устроившись на диване в семье Закировых, смотрю семейный альбом. Сестры Эльвира и Альмира — подруги Веры — и двое ее сыновей рассказывают историю семьи, закончившуюся в новогоднюю ночь. Несколько дней до смерти Вера пряталась от мужа в погребе у подруги. Но он нашел ее. Сестры Закировы рассказывают, что в 23.30 обе вдруг ни с того ни с сего расплакались. «Наверное, в этот момент Верочка умерла», — говорит Эльвира. Вечером они разговаривали по телефону с Иксановым. «У нас все хорошо», — сказал Масгут. Вера, судя по заключению патологоанатомов (читать его — мурашки по коже), умерла действительно где-то за полчаса до Нового года.

Чтобы понять, что произошло в ту страшную новогоднюю ночь, нужно вернуться в прошлое. Сначала маленькая деталь: прожив с Иксановым почти четверть века, Вера умерла, так и не узнав, что она — третья жена. Оказывается, был у него и «быстрый» первый брак. От второго — гражданского брака — у него есть дочь. А сестры Веры рассказывали мне, что в семье их учили почитать мужа, терпеть. Вера выпила чашу терпения до последней капли. Капли крови.

Вспоминают, что первый раз Иксанов избил супругу лет пятнадцать назад. Порвал жене ухо. Он в то время делал карьеру в прокуратуре, она — разрывалась между работой в роно, пеленками и плитой. Тогда они жили в квартире — кругом люди. Помощник прокурора Буинского района не мог дать волю рукам. Страшные дни начались для Веры, когда муж сел в кресло прокурора Арского района. Иксанов выстроил дом на отшибе, провел параллельный с прокуратурой телефон. Было очень удобно: в Казани думали, что он целыми днями на работе, а Иксанов вышагивал по дому, потягивая из пол-литрового хрустального фужера водку. И месяцами не выходил из своей «крепости». Заложниками в этой «крепости» стали сыновья и жена.

Дом прокурора — застенок

— Самое страшное воспоминание детства, — сказал мне старший сын Иксанова — Руслан, — это ночь зимой, проведенная на улице с младшим братишкой на руках. Когда видишь в окне, как отец маме нож к горлу приставляет, и знаешь, что идти некуда, — это ужасно.

Им действительно некуда было бежать. Прокурорские погоны надежно защищали тирана. Если Вера убегала от разбушевавшегося мужа, то двери соседей, которые ее прятали, высаживал наряд милиции. Говорят, отчаявшаяся женщина ходила даже на прием к главе райадминистрации.

Наверное, дело было даже не в прокурорских погонах. У нас менталитет такой: в отношения мужа и жены не принято встревать. Даже если речь идет о преступлении. Милиция предпочитает не «пачкаться», уголовные дела по «бытовухам» заводят только в случае смерти жертвы. Пока я общалась с жителями Арска, не раз слышала: «В убийстве Веры виновата половина Арска. Знали, что ее убивают, и не помогли».

— Мы с Верой познакомились в 1997 году, — рассказывают сестры Закировы, — как-то зимой она постучалась в ворота, холод 30 градусов. А она стоит босая, в халатике. Масгут всегда ее одежду прятал, чтобы не убегала. Стоит босиком на снегу, а сама улыбается. Извините, говорит, я у вас немного побуду? Ей, бедняжке, некуда было идти. Соседи боялись Иксанова и не больно-то ей двери открывали. А бил он ее смертным боем. Вера, например, патологически боялась ходить в баню. Однажды Иксанов ее избил и приковал наручниками к трубе в жарко натопленной парной. Так продержал ее сутки. Она теряла сознание, чтобы не умереть, пила мыльную воду из тазика.

Понимая, что дикие выходки его известны сельчанам, прокурор пустил слух, что Вера выпивает. Но она пить просто не могла. «Говорят, он вливал водку ей силой, — рассказывала мне Эльвира, — а ее, бедную, даже, от рюмки рвало. А он показывал ее в синяках и с запахом и говорил мужикам: вот, пришла опять пьяная. Гуляла где-то».

Сыновья женщины помнят чудовищные вещи: что отец раздевал при них мать догола, бил ее и заставлял их быть свидетелями унижений: дескать, смотрите, ваша мама — проститутка. Часто вывозил жену на помойку, раздевал ее там и избивал, говорил, что она умрет здесь как собака. Детей своих тоже бил нещадно. Руслан как-то играл со спичками, так папа решил проучить его: жег ему пальчики. О том, что происходит в семье прокурора, знал весь поселок. Знали и улыбались при встрече с «большим человеком», желали ему здоровья, протягивали ему руку.

Психически больной — прокурор, директор, кандидат наук

Женщина долго хранила «прокурорскую тайну» — боялась выносить сор из избы. Тихо, как могла, боролась за себя и своих детей: говорят, что писала заявления, которые назавтра попадали в руки ее мужа. Нынешний прокурор Арска сказал мне, что официальных обращений от Иксановой не поступало.

— Так судьба сложилась, что мне пришлось выступать на процессе по делу Иксанова, — рассказывает о своем предшественнике Рим Фатхутдинов. — А ведь он был моим учителем. И отношение к этому человеку у меня неоднозначное. Мы познакомились в 1985 году, когда Иксанов стал прокурором района, а меня назначили его помощником. Тогда мы проработали вместе три года. Были и дела интересные, и отношения деловые. Иксанов был отличным администратором, построил вот это здание прокуратуры. Потом меня в прокуратуру республики перевели, и мы расстались. Вернулся я в Арск и не узнал прокуратуру — была жуткая картина запустения.

В 1994 году решением коллегии работа райпрокуратуры была признана неудовлетворительной. Иксанова уволили за нарушение обязанностей и совершение порочащих поступков. (Имели место быть различные экономические махинации.) Ему даже не дали досидеть срок — проработав в должности прокурора района семь лет, он лишился теплого места. Казалось бы, хороший урок — спуститься с небес на землю. Но нет. Иксанов в увольнении обвинил... жену. Отец во всем винил маму, говорят сыновья, он считал, что до начальства дошли разговоры о его пьянстве и драках.

По словам сестер Закировых, подруга не могла уйти от мужа: «Держал детьми, шантажировал их будущим. Но они все же развелись. Восемь месяцев Вера жила у нас. Потом у нее обнаружили онкологическое заболевание. Масгут вот тут, при нас, на коленях ее умолял: прости, вернись. Будем бороться за тебя вместе. У него — деньги, связи. А когда диагноз такой, хватаешься за соломинку».

Экс-прокурор все еще оставался влиятельным лицом в районе. Он многим в прокурорском кресле успел помочь, теперь помогали ему. Когда Иксанов баллотировался в депутаты, в его листовке так и было сказано: «Многие люди благодарны ему за помощь». Как писала районная газета, «Иксанов сменил прокурорский мундир на элегантный костюм менеджера-юриста». Он действительно умудрился остаться «при делах»: открыть социально-юридический колледжв поселке и за месяц до убийства жены защитить в Казани кандидатскую диссертацию.

Напомним, речь идет о психически больном человеке. Не просто больном, но и признанном невменяемым.

...Вера умирала мучительно. Он бил ее в бане, опять возил на мусорную кучу. От удара у нее лопнула печень, произошло обильное внутреннее кровотечение. Он бил ее руками, ногами и гвоздодером — медики насчитали около 30 «мест приложения». Убив, раздел жену, помыл и уложил под одеяло. Утром, когда Эльвира Закирова и младший сын Иксановых обнаружили труп, убийца заявил, что жена «пришла домой такая, пьяная и избитая». В крови женщины было обнаружено почти 4 процента этилового спирта. Он вливал ей водку. Так что если не от избиения, то умерла бы от отравления.

За убийство он не ответит — признан невменяемым. Эксперты РПБ и института Сербского выдали заключение: «Не мог осознавать опасность своих действий... в инкриминируемом ему правонарушении следует признать невменяемым».

Арский райсуд заявил самоотвод — отказался рассматривать дело бывшего «коллеги». Суд прошел в Атне. На этот момент исполнял обязанности прокурора этого района прокурор Арска Рим Фатхутдинов.

— Мне было морально тяжело представлять это дело в суде, — говорит Рим Рафаэлович. — Но что поделаешь. Я просил назначить принудительное лечение. Законный представитель Иксанова — брат-юрист — просил суд переквалифицировать статью с убийства на более мягкую: «тяжкие телесные повреждения со смертельным исходом» и направить его на лечение в обычную психбольницу. Суд поддержал мою позицию.

Особое мнение

Практика таких дел показывает, что убийца уже через полгода — год может пойти на поправку. Потом — комиссия в специальной психбольнице, «явные признаки улучшения», потом — несколько месяцев на койке в обычной психбольнице и... под роспись опекуна — на свободу.

Хочется верить, что в деле Иксанова нет места медицинской ошибке. Но журналист имеет право на личное мнение. На «особое мнение» имеет право и врач-психиатр: то, что касается человеческой психики, — неоднозначно. В ходе стационарной судебной психолого-психиатрической экспертизы такое «особое мнение» высказала врач РПБ Сабируллина. Мнение психиатра: вменяем.

«У Иксанова обнаруживаются признаки хронического алкоголизма II стадии. Также выявлены эмоциональная неустойчивость с повышенной раздражительностью, эгоцентричность, лживость, изворотливость, нетерпимость к чужому мнению, однако степень указанных расстройств выражена не столь значительно и не лишает его способности в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими....его высказывания о «голосах», «видениях» (о червях, вылезающих из земли, об огненном шаре, о голосе, приказывающем: «Бей, бей!» — Ю.А.) носят установочный характер, явно надуманны и не составляют целостной картины какого-либо психического заболевания, не вытекают из поведения испытуемого. Во время инкриминируемого ему правонарушения страдал тем же заболеванием, мог осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий». (Из «особого мнения врача-докладчика»).

И все же под выводом «невменяем» подписались ведущие специалисты республики и Федерации. А односельчане тихо на кухне обсуждают: дескать, понятное дело — нормальный человек жену свою не убьет. Но и не с каждым убийцей так носиться будут — по полгода изучать строение его психики, возить в Москву на экспертизу. Был бы Иксанов каким-нибудь «простым» механизатором, получил бы пожизненный срок.

Казань - Арск - Казань.

Юлия Андреева

«Вечерняя Казань»