Олег БАСИЛАШВИЛИ: "Пропала жизнь"

- Олег Валерианович, вы много играете в Москве — почему окончательно не переберетесь в столицу из Санкт-Петербурга?
- Москва хороша только тем, что тамошних актеров часто показывают по телевидению. Я убежден, что в Челябинске, Екатеринбурге, Самаре и других российских городах есть актеры ничуть не хуже (может, даже лучше) московских. Санкт-Петербург в театральном отношении гораздо интереснее Москвы. Я работаю в Московском антрепризном театре Антона Чехова, которым руководит интересный режиссер Леонид Трушкин, потому что мне интересно встречаться в одном спектакле с такими артистами, как Золотухин, Равикович, Хазанов: Мне интересно встречаться с новым режиссером. И, кроме того, мой внутренний долг — выше поднять планку антрепризного театра. Ведь именно в антрепризе кроется будущее российского театра.
Сейчас наконец-то начинается долгожданная гибель советского театра. Театр, который врал на каждом шагу и превращал людей в идиотов, добившись на этом пути очень многого, все же постепенно издыхает. Среди деятелей этого театра были великие режиссеры и актеры, которые пробивали кирпичную стену головой и делали честно свое дело, но их было очень мало. Слава Богу, сейчас начинается новый этап в жизни отечественного театра.

- Вы играете в театре, много снимаетесь в кино, работаете на телевидении. Что для вас на первом месте?
- Конечно же, театр! Это живое искусство, общение со зрителями. Такое общение иногда много отнимает, но иногда и очень много дает. А кино: все фиксируется на целлулоид, и потом ничего изменить нельзя. Проходят годы, и оно либо, как у Чаплина, остается в веках, либо, как "Кубанские казаки", бесславно исчезает.

- Когда решали, будете ли играть ту или новую роль, что для вас было главным?
- Никогда не принимал таких решений. Что давали, то и играл — нравилось ли, не нравилось. Мы получали мизерную зарплату — 120-130 рублей. И поэтому, когда приглашали в кино, мы соглашались — а как прожить на 130 рублей? Если отказывался от ролей в кино, то лишь потому, что был занят. У Никиты Михалкова, к сожалению, не снялся в "Неоконченной пьесе для механического пианино" - у меня мама серьезно заболела. А чтобы выбирать — никогда такого не было.

- Как вам телесериал "Идиот", который недавно прошел по ТВ и в котором вы сыграли генерала Епанчина?
- Я считаю, что фильм Владимира Бортко пробил бетонную стену. Наш кинематограф — как ребенок, которого долго держали взаперти, вдруг обрел свободу и захотел сразу стать взрослым. А по мнению продюсеров, у которых мозгов совсем нет (они люди необразованные, серые и вороватые), весь культурный блеск заключается в выстрелах, автомобильных погонях, бандитах, крови: Но когда вышел "Идиот", которого в России не читал ни один человек (это я вам гарантирую), вдруг выяснилось, что интересно смотреть. А если появится фильм "Обломов" Гончарова? Или "Крейцерова соната" Толстого? Или "Черный монах" Чехова? А "Преступление и наказание"?! Сразу станет ясно, что, например, Акунин — очень плохой писатель. Достоевский пишет о том, что знает, а Акунин придумывает что-то из позапрошлого века, не обладая даже в малой степени талантом Достоевского.

- Вам так не нравится Борис Акунин?
- По мне лучше уж Маринину читать — она, по крайней мере, честно пишет о том, что ей действительно известно, и не называет себя литератором.

- Получилось ли посмотреть "Идиота" целиком?
- Мне очень приятно, что "Идиота" посмотрела молодежь. Очень надеюсь, что после фильма она потянется к Достоевскому. Я, к сожалению, цельного впечатления от фильма пока не составил — у нас же вечерами работа... Но у меня есть друзья, которые записывали, какие-то серии я благодаря им посмотрел и в принципе представляю, что получилось. Меня поражает, что многие люди, которые считают себя образованными, интеллигентными, говорят про Евгения Миронова в роли Мышкина: "Женя, конечно, хорошо играет, но какой же это князь?" Как будто они только что вышли из Зимнего дворца, где общались с князьями и графьями: Тоже мне, знатоки! Почему князь не может быть таким, каким его сыграл Миронов?! Князь — это обычный живой человек, носящий княжеский титул. Признак подлинного аристократизма — абсолютное слияние с народом, без всякой манерности.

- Известно, что вы неравнодушны к футболу. У вас есть любимая российская команда?
- Я глубоко презираю сегодняшний российский футбол. Презираю каждого, кто, надев трусы и бутсы, выходит на поле валять дурака. Это позор! Юный мерзавец, получающий по 20 тысяч долларов за матч, не чувствует никакой ответственности за то, что на него смотрят тысячи людей и ждут от него праздника. Он — раб, которого только что выпустили из клетки, и кроме денег его ничего не интересует. Наш российский футбол — мерзость от А до Я. Выходят некультурные неграмотные идиоты, матерятся, не умеют ударить с трех метров — мяч летит на сто метров или левее. Это не зрелище, а позор.
Недаром люди смотрят "Реал", "Интер", "Ювентус", "Манчестер Юнайтед" - там играют профи, которые даже по телевизору доставляют мне наслаждение, и даже когда команда проигрывает, я вижу у них желание доставить удовольствие своим болельщикам.

- У вас есть хобби?
- Нет.

- Ну хоть какое-то увлечение?
- Нет у меня никаких увлечений.

- Но с семьей же вы как-то отдыхаете? Дача у вас есть?!
- Вот дача есть. В результате концертной деятельности я все-таки собрал какую-то сумму денег, на которую постепенно построил дачу под Санкт-Петербургом — небольшой дом, но со всеми удобствами. Я очень люблю повозиться в земле и надеюсь, что этим летом наконец получу такую возможность.

- Ваше отношение к сегодняшнему российскому телевидению?
- К сожалению, ничего не могу сказать о провинциальных каналах. Что же касается общероссийских, то сейчас идет яркая тенденция к ограничению свободы слова. Самое страшное, что у журналистов опять возрождается внутренний цензор. Они знают, что сделать острый материал можно, и он пройдет в эфир, но ведь потом тебя шпокнут — и все. Поэтому начинается внутренняя борьба: можно — нельзя, надо — не надо.

- Многие ваши коллеги в последние годы стали писателями, и среди актерских книг немало замечательных. Не хотите ли вы написать свою книгу? Если нет времени писать, можно ведь надиктовать — дочь Ксения, известная журналистка, помогла бы с расшифровкой.
- Ни в коем случае не диктовать — мне как раз хочется самому написать. Посмотрим, что из этого получится. Уже придумал название: "Пропала жизнь" (Чехов). Ничего, да?

Андрей КУЛИК, "Челябинский рабочий"