У ИГ нет секретного вундерваффе

Фото: Источник: фотоархив Pravda. Ru

Каковы стратегические цели военно-космических сил России в Сирии? Какие боевые задачи выполняет российская авиация? Кто и как координирует действия участников многонациональной группировки, сражающейся против "Исламского государства" на стороне Башара Асада? Об этом в интервью Pravda. Ru рассказал известный военный эксперт Вадим Ферсович.

— Какова роль России в сирийском конфликте? Президент Владимир Путин и глава президентской администрации Сергей Иванов, когда принимали решение о проведении операции, говорили, что имеются ограничения по времени. Но какие это ограничения, названо не было.

— Вообще вся эта операция была вызвана форс-мажорными обстоятельствами. Надо было срочно отбросить отряды "Исламского государства" с позиций, опасно близких к важнейшим районам Сирии. Не секрет, что уже несколько лет радикалы удерживали под контролем даже пригороды Дамаска. Сейчас, исходя даже из первых дней нашей воздушной операции, мне кажется, что определенную часть инфраструктуры этой группировки уничтожили и на противника оказали достаточно сильное и военное и морально-психологическое воздействие.

Я принимал участие в подобных операциях и могу с уверенностью сказать, что для проведения подобных боевых действий, так называемой "зачистки" определенных районов не требуется присутствие огромного количества войск и боевой техники. Это — рутинная работа по выдавливанию противника из стратегически важных районов, уничтожению его передовых позиций, путей поставок оружия, боеприпасов, помощь в технической разведке, штурмовой и бомбардировочной авиации. И, как мы видели, сейчас, если разведка выявляет какие-то серьезные объекты в тылу врага, мы можем туда и ракету пустить. Думаю, что для завершения активной фазы войны уже определены какие-то сроки. Удастся ли достичь желаемого успеха, сейчас сказать невозможно, но, конечно, все определится в ближайшие месяцы.

— Считается, что в Сирии на стороне мятежников воюет около 200 тысяч боевиков, правительственная армия — тысяч 150-160. Это и ополчение, которое сражается на стороне правительства, и часть "Хезболлы", и часть иранцев. Что могут решить самолеты в ситуации, когда 200-тысячные группировки вооруженных сил стоят друг против друга?

— Во-первых, ни та, ни другая сторона недостаточно подготовлена для ведения таких боевых действий, какие мы привыкли видеть в фильмах про войну. В Сирии воюющие стороны, в основном, сидят на позициях, постреливают, и, при случае, наступают на ограниченных участках. На Востоке всегда так. То есть первое — это вялое и не очень профессиональное ведение боевых действий с обеих сторон.

Второе — сирийская армия, как и все восточные армии, за первое время разгорания этого конфликта истощила значительную часть запасов современного вооружения и боевой техники. Не секрет, что у сирийской армии за первые годы конфликта много чего повыбивали. То есть сейчас боевые действия ведутся ограниченными силами без достаточных резервов и на довольно ограниченных участках. Ни у одной, ни у другой стороны просто нет сил для масштабных наступательных действий.

Так вот, для того, чтобы хотя бы на одном участке продавить сопротивление противника, сирийской армии очень нужна российская воздушная группировка. На первом этапе разрушаются системы снабжения, какие-то военные штабы, а потом при помощи нашей же штурмовой авиации и вертолетов подавляется первая линия обороны, и сирийская армия уже самостоятельно получает возможность успешно наступать. Раньше, к сожалению, сирийская армия такого себе позволить не могла.

Второй вопрос — оказание морально-психологического воздействия на противника и укрепление боевого духа сирийской армии. Сейчас именно со стратегической точки зрения, в том числе, вероятно, и политической, требуется не просто какой-то один локальный успех, а перелом хотя бы на одном-двух направлениях. А для успеха в проведении таких операций нашей группировки вполне достаточно.

Если вы видели карту боевых действий в Сирии, там нет такого понятия, как сплошные длинные линии фронта, больших территорий, полностью контролируемых противником. Там идет позиционная борьба на очень ограниченных стратегически важных участках и коммуникациях.

— А какие цели и задачи поставлены перед нашей авиацией?

— Во-первых, это уничтожение предварительно выявленных крупных стационарных объектов "Исламского государства", которые существовали уже длительное время и до которых ни у иракской армии, ни у сирийской армии руки не доставали, потому что не было технических возможностей. Эти объекты уничтожены.

Вторая цель: сейчас в районе Латакии сирийская армия с помощью нашей штурмовой авиации стремится оттеснить противника от турецкой границы, и здесь штурмовики, уничтожают цели инфраструктуры среднего звена, которая обеспечивает действия переднего края. То есть, если на переднем крае находятся люди с автоматами, пулеметами, рациями, то на второй линии обороны располагается командование, которое ими руководит, обеспечивает патронами, забирает раненых, подбрасывает боевикам на передовой подкрепления, оружие, боеприпасы и технику. Наши штурмовики в этом случае выполняют очень важные задачи. Нарушая связь командиров с подразделениями, штабы, склады и пути снабжения авиация обеспечивает успех наступления.

Это гораздо эффективнее, чем выполнение тех же задач артиллерией, так, как применение авиации обеспечивает большую точность и большее огневое воздействие. Это очевидно — как поется в известной песне, "нам сверху видно все, ты так и знай".

— Я так понимаю, что и военно-воздушные силы вообще, и наша авиационная группировка носят неизбежно вспомогательный характер и самостоятельную операцию воздушную они не могут проводить?

— Здесь нет такого понятия как "самостоятельные действия авиации". Самостоятельная операция — это, например, уничтожение атомными бомбами Хиросимы и Нагасаки. Все остальные операции осуществляются по общему плану, который подчинен задачам командования. Здесь главная задача состоит в уничтожении жизненно важных объектов противника. Цель — не уничтожить всех врагов, а заставить кого-то сдаться в плен, а кого-то отступить. Это определяет успех в активной фазе войны.

— Существует многонациональная группировка с участием сирийской армии, прежде всего, сирийского ополчения, нашей группировки, иранцев, "Хезболлы" и еще иракцев. И как в этой многонациональной армии осуществляется управление и связь? Кто ставит задачи на выявление вылета летчиков?

— В Сирии, как и в других подобных войнах, прежде, чем начать практическую часть войсковой операции, перед боевыми частями ставятся конкретные задачи на конкретных участках. Командование сирийской армии, вместе с военными советниками определяет районы действий, в том числе, и нашей авиации — вот в этом районе вы будете работать, в этом районе и в этом. В других местах, будут действовать, например, иранцы. На юге Сирии, где находятся формирования так называемой "умеренной оппозиции" наша авиация не задействована по вполне понятным политическим причинам. Там действуют отряды "Хезболлы", которая никому не обещала, что будет воевать только с "неумеренными".

У российской авиации есть определенные районы для выполнения конкретных боевых задач. Там, где ее применение вызывало бы вопросы, наша группировка не используется и сирийская армия и ее союзники действует абсолютно самостоятельно.

И действует вполне успешно. Неоспоримое преимущество "нашей" коалиции — наличие у сирийской армии надежных источников развединформации на территории противника. Я в свое время был близок к задачам обеспечения информацией по целям для авиации и артиллерии и могу с уверенностью сказать — никакая техническая разведка никогда не сможет достичь той эффективности, какую обеспечивает разведка агентурная.

Когда США объявили о создании своей коалиции для борьбы с ИГИЛ, у их военного командования на местах возникла такая же проблема, какая возникает вообще во всех уголках мира при внезапном возникновении там подобных конфликтов. Очень сложно внедрить своих людей в закрытые организации типа "Исламского государства". А у сирийской, иракской и курдской разведок достаточно информаторов, которые давно живут в районах, контролируемых сейчас "Исламским государством" и другими радикальными группировками. Подозрений они не вызывают и с выполнением своих задач у них трудностей не возникает.

Почему? У "Исламского государства" ведь нет какого-то неведомого чудо-оружия, "вундерваффе". Как нет и сложных технических систем, территорий и объектов, которые были бы полностью закрыты от взглядов местных жителей. Все их объекты и передвижения прекрасно видны гражданскому населению, среди которого достаточно и разведчиков и просто сочувствующих центральной власти граждан. Они передают информацию, дают координаты целей, возможно, ставят "маячки", по которым вполне успешно "отрабатывает" наша авиация. Это решающее преимущество перед западной коалицией, судя по всему, планирующей свои удары, в основном, по данным технической разведки. Доверие данным технической разведки без их подтверждения "на земле" приводило и приводит к скандалам, подобным недавней трагедии в Кундузе.

Подготовила к публикации Мария Сныткова

Беседовал