Сокращать детдома нужно, но не до абсурда!

Запрет на усыновление детей-сирот американскими гражданами действует уже почти год. Что за это время изменилось у нас дома, в России? Насколько проще стало нашим согражданам принимать в свои семьи таких детей? Количество детских домов уменьшилось — куда переместились те, кого не "разобрали"по семьям  и что будет с персоналом спецзаведений?

-Когда в январе этого года закон о запрете на усыновление американцами российских детей-сирот вступил в силу, было понятно, что бурная дискуссия о том надо это делать или не надо стихнет на какое-то время, а потом, когда начнутся реальные шаги в сторону заявленных целей, огонь споров разгорится с новой силой.

Напомним, что запрет, известный больше как "Закон Димы Яковлева", кроме политической и патриотической, преследовал вполне прагматичную цель: выбить опору из- под криминального бизнеса по усыновлению сирот иностранцами. Интересы в этом круговороте детей, денег, услуг — у самых разных групп людей. Но, активно критикуют введенный запрет не только они.

Читайте также:   Усыновление как бизнес - ничего личного

Аргументация вполне популистская: запретили американцам забирать наших детей — теперь они вообще никому не нужны. Даже какую-то статистику приводят, которая нигде и ни с чем не стыкуется. Ограничиваете выезд детей в неполные семьи в Испанию или Францию, из-за опасений, что усыновители, скрытые гомосексуальные пары, — дети лишаются права на счастливую сытую закордонную жизнь. Вообще-то, сомнительный аргумент. Все лето в прессе появлялись робкие рассуждения на тему, а не смягчить ли нам "закон Димы Яковлева" для тех или иных групп граждан. Например, смешанных российско-американских пар. Великолепная лазейка для тех, кому теперь не прикрыться статусом некоммерческой организации.

Как бы там ни было, если к 2018, а все к тому и идет, в стране не останется детских домов, кроме специализированных и, оказавшиеся без попечения взрослых дети будут попадать только в приемные семьи или к усыновителям, а не в казенный дом, это уже будет значительным достижением. Главное, чтобы сокращение числа, а затем и полное закрытие детских домов не превратилось в очередную штурмовщину для благоприятной отчетности. Чтобы каток реформ не проехал по детским судьбам и судьбам людей, долгие годы занимавшихся их воспитанием, а теперь попадающих под сокращение штата.

"Правда.Ру" собрала мнения экспертов. Мы обратились к директору Калужского детского дома №3, Алексею Леонову.

— Алексей Иванович, детские дома закрывают во многих регионах, куда дети отправляются? Всех разбирают по семьям?

— Дети попадают в другие детдома. Наши отправятся в Азаровский детский дом.

— Это хорошо или плохо? Почему вас закрывают?

— Это плохо. Закрывают, потому что мы выпустили 9 детей, которым исполнилось 18 лет, и у нас осталось 29 человек. Экономически не очень выгодно, но, поскольку мы находимся в центре города, тут другие интересы. Рекомендации специалистов сейчас такие: наиболее оптимальный состав детского дома — это 30 детей, тогда можно дойти до каждого ребенка. Но, тут другие интересы.

— Другие интересы, то есть земля, здание попало в сферу чьих-то интересов, получается?

— Не буду комментировать.

— А сколько теперь будет человек в каждом детском доме, если ваших подопечных туда добавят?

— 101 в Азаровском детском доме будет. Сейчас это касается не только 3-го детского дома, это в целом по России. Закрывают детские дома, объединяют. Я не могу комментировать, потому что в нормативных документах и государственных идет одна позиция, а реально все немножко по-другому. Это касается многих детских домов в РФ, кругом закрываются, закрываются, закрываются. Хотя, шестнадцатилетних в приемные семьи не берут. Мы дали на выходные в Обнинск девочку 16 лет, естественно, приехали, сказали "спасибо, не надо".

Руководитель межкомиссионной рабочей группы по общественному контролю за реализацией семейной политики Ольга Костина очень хорошо понимает опасность штурмовщины:

— Конечно, любое благое начинание можно довести до абсурда и, к сожалению, действительно человеческий фактор никто не отменял в российской политике и общественной жизни. Поэтому мы не можем быть застрахованы от того, что на местах кто-нибудь не очень умный и не очень порядочный попытается для отчетности продемонстрировать в нужное время, что у них сокращается количество детских домов, а за счет чего сокращается — умолчать. Надо сказать, что подобного рода финты, они зачастую становятся известны только когда трагически заканчиваются.

Наша организация сопровождает историю в одном из регионов России, где укрупняли родильные дома и доукрупняли до того, что роженицы стали погибать, не доезжая до этих родильных домов. И когда это приняло угрожающий по объему характер, тогда стали разбираться и обнаружили, что вместо нескольких маленьких, разбросанных по территории области сделали один большой, до которого невозможно доехать. Поэтому подобного рода явления, к сожалению, есть, разбираться с ними надо отдельно, но в целом, действительно повлияли в известной степени вот эти поправки, которые вносились.

Надо сказать, что после истории с принятием этого закона, было еще значительное количество усилий по коррекции остального законодательства. Действительно сейчас ситуация, когда истерия пошла на спад, чиновники и общественность прикинут свои силы для того, чтобы спокойно, без демонстративной позиции, без каких-то популистских шагов, подумать о том, каким образом обеспечить сиротам либо новую семью, либо пока не выходит, достойные человеческие условия.

Проблемы с определением в семьи по-прежнему остаются у специализированных учреждений, в которых находятся детишки с очень серьезными медицинскими диагнозами. Но, все, кроме яростных критиков изменений признают, что это связано с экономической ситуацией в целом. Как брать на себя ответственность за жизнь например, ребенка-инвалида, если нет уверенности в собственном завтрашнем дне.

Президент фонда защиты детей от насилия Александр Спивак говорит о дополнительных мерах, которые нужно предпринимать, чтобы такие сложные детки могли все-таки обрести семью.

— Сейчас, в основном, берут под опеку родственники, какую-то часть в приемную семью, на усыновление. Охотнее берут маленьких детей самого раннего возраста и желательно, чтобы не было каких-то серьезных заболеваний. И, естественно, сложнее родителям взять под опеку, усыновить, если есть родные братья и сестры, то нельзя усыновить только одного из них, можно взять в семью только обоих. И поэтому, дети сложные, имеющие серьезные заболевания, с инвалидностью, старшего возраста, которые давно уже находятся в детском доме, они остаются. Поэтому для того, чтобы таких детей брали, нужно принимать дополнительные меры. Если ребенок с инвалидностью, то понятно, чтобы его нормально воспитывать, чтобы за ним ухаживать, необходима и медицинская помощь, и психологическое сопровождение, для того, что семья один на один не оставалась с проблемами, которые возникают при этом, в воспитании такого ребенка. Это необходимо развивать в каждом регионе.

Уполномоченный при президенте России по правам ребенка Павел Астахов считает, что квалифицированные специалисты, которые сегодня работают в детских домах и с тревогой наблюдают за их закрытием, без дела не останутся.

-Я считаю, детские дома должны остаться, но их должно быть в регионе минимум, то есть 1-2 в зависимости от населения. Но они должны быть не только идеальные, они должны быть профильные. То есть, у нас есть в Ярославле музыкальный детский дом, который Сталин создал в 49-м году, он так и называется Детский дом музыкально художественного творчества. Вот, специализированный профильный детский дом, и инструмента, пение, вокал, все эти дисциплины даются помимо общеобразовательного элемента. Вот такие детские дома могут существовать. Математиков готовить, кадетов готовить, спортсменов готовить. Профильные детские дома-интернаты. Они могут остаться.

Что же касается упрощения бюрократических процедур по усыновлению, то в этом вопросе пока изменения не столь активные. Никто из экспертов в открытую этого не говорит, но в частных беседах отмечают, что сопротивление некого лобби еще слишком сильно, как и инерция структур, в чьи обязанности входит оформление документов. Понятно, добровольно отказываться от дополнительной кормушки никто не станет. Но, процесс упрощения все-таки идет.

Самое главное, теперь информация о детях, нуждающихся в обретении семьи, находится в открытом доступе в банке данных. Сокращено число справок, которые приемные родители должны собрать для оформления, увеличен срок их действия с 3 месяцев до 6. И еще один, на первых взгляд формальный пункт — ежегодная диспансеризация за счет государства. Незначительный он только на первый взгляд. Фактически, диспансеризация сводит к минимуму, а то и вообще искореняет возможность фальсификаций медицинских данных о ребенке. Теперь уже не так просто подменить медицинскую карту.

Общественные организации и государственные комиссии потихоньку, шаг за шагом делают процесс усыновления абсолютно прозрачным и поле для коррупции сужается.