Истории любви: незнакомка русской поэзии

Через 72 года после дуэли Пушкина с Дантесом на Черной речке под Петербургом произошла еще одна. И снова причиной была женщина. Вот только поединок разворачивался между хорошими знакомыми, да еще и поэтами, которые ценили творчество друг друга. Яблоком раздора послужила таинственная поэтесса, "прекрасная дама" Серебряного века Черубина де Габриак.

Фото: Истории любви: незнакомка русской поэзии

Поводом для состоявшейся 22 ноября 1909 года дуэли послужила невинная на первый взгляд литературная игра, затеянная поэтом Максимилианом Волошиным. Литературную мистификацию, нередко с оттенком травести, придумали давно и не в наших пенатах. Особенно ею увлекались французы. В 1825 году начинающий беллетрист и завзятый театрал Проспер Мериме примерил на себя одежды существующей лишь в его воображении испанской актрисы Клары Газуль. Его соотечественница Аврора Дюдеван предстала перед читателями в мужском облике Жорж Санд. В середине XIX века английская писательница Мэри Энн Эванс также предпочла мужской "костюм", скрывшись под псевдонимом Джордж Элиот.

И вот пришла пора России. Будущая "загадочная незнакомка", Елизавета Ивановна Дмитриева родилась 31 марта (или 12 апреля) 1887 года в столице Российской империи. Лиля — так ее называли родители — была третьим ребенком в небогатой дворянской семье. Отец — преподаватель чистописания, мать — акушерка. В семь лет девочка заболела костным туберкулезом и на всю жизнь осталась хромоножкой. Она вообще росла болезненным ребенком

В "Автобиографии" Дмитриева вспоминала о своем детстве: "Мое первое воспоминание о жизни: возвращение к жизни после многочасового обморока — наклоненное лицо мамы с янтарными глазами и колокольный звон… Я прикована к кровати и больше всего полюбила длинные ночи и красную лампадку у Божьей Матери Всех Скорбящих. А бабушка заставляла ночью целовать образ Целителя Пантелеймона и говорить "Младенец Пантелей, исцели младенца Елисавету". И я думала, что если мы оба младенцы, то он лучше меня поймет".

Как у большинства не очень здоровых детей, у нее развивается страсть к чтению. С младых ногтей Лиза погружена в сказочный и мистический литературный мир. Дмитриева сама говорит об этом: "Люди, которых воспитали болезни, они совсем иные, совсем особенные… Мне хочется, чтобы кто-нибудь стал моим зеркалом и показал меня мне самой хоть на одно мгновение. Мне тяжело нести свою душу…".

Зеркалом, отражающим внутренний мир Елизаветы Дмитриевой, стал Максимилиан Волошин — позже именно он придумает ей имя-маску Черубина де Габриак. Под именем таинственной иноземной красавицы спряталась маленькая, полненькая, хромая русская девушка. Кстати, несмотря на все это, знакомые мужчины из реального мира вполне себе в нее влюблялись.

Так, измученный безответной любовью к Ане Горенко, предложение Лизе Дмитриевой сделал поэт Николай Гумилев. Елизавета Ивановна ответила отказом, видимо, храня верность слову отбывавшему воинскую повинность Воле Васильеву. Спустя два года Дмитриева выйдет за него замуж и возьмет фамилию мужа.

С Гумилевым она знакомилась дважды. В первый раз — в июне 1907 года в Париже в мастерской художника С. А. Гуревича. Изучавшая испанистику и старофранцузский язык Лиля слушала в то время лекции в Сорбонне. Во второй раз — весной 1909 года на поэтических чтениях в "Башне" Вячеслава Иванова. Тогда, вероятно, по просьбе Дмитриевой, Волошин представил ее Гумилеву как молодую поэтессу.

Оба тотчас вспомнили друг друга и ночной Париж, и кафе "Черная Кошка", и сеанс позирования у Себастиана Гуревича. В этот вечер они много говорили об Африке, почти с полуслова понимая друг друга. Какое-то время они ежедневно встречались и проводили вместе много времени. Гумилевподарилейальбомснадписью:"Не смущаясь и не кроясь, я смотрю в глаза людей, я нашел себе подругу из породы лебедей".

В мае 1909 года Гумилев пригласил Дмитриеву в Коктебель в гости к Волошину, не подозревая об истинных взаимоотношениях его юной подруги и маститого поэта-мистика. Курортный роман мог обещать перерасти в нечто большое, но в какой-то момент Дмитриева предпочла своему ровеснику Гумилеву Волошина, который был старше ее на десять лет. Она попросила Гумилева уехать, а он, сочтя это женским капризом, не сразу выполнил ее просьбу.

Пока один поэт мрачно ловил тарантулов и устраивал между ними ожесточенные сражения, Лиля сидела у ног другого и, целуя его ноги, шептала: "Макс, ты лучше всех, на тебя надо молиться. Ты мой бог. Я тебе молюсь, Макс".

В столице Дмитриева несколько раз пыталась напечатать свои стихи. Приносила их Маяковскому, но он даже не стал их смотреть: "Вы бы, барышня, лучше по канве вышивали". И тут Волошин придумал и "породил" загадачную красавицу-поэтессу. Он снял с полки корягу: "Это габриак, морской черт. Бывший корень виноградной лозы. Почему бы этому бесу не вочеловечиться?". Так и появилась французская аристократка взаперти, почерневший от слез херувим — Черубина де Габриак.

Макс Волошин тут же придумал ее биографию: отец Черубины — француз из Южной Франции, мать — русская. Бабушка — внучка декабриста, прапрадедушка — ближайший сподвижник Колумба, двоюродную тетку казнили при Робеспьере за плохие стихи. Сама де Габриак воспитывалась в монастыре, где-то в Толедо. Сооружая этот виртуальный образ, Макс и Лиля ориентировались на жизнеописание Святой Терезы, жившей в мире мистических религиозных откровений.

В 1909 году в Петербурге открылся журнал "Аполлон". Его главный редактор Сергей Константинович Маковский был бонвиваном, полагавшим, что в редакции непременно должны быть красивые дамы, пусть даже балерины из кордебалета. Дмитриева ему не приглянулась, зато он был заворожен собственным воображением, когда слушал по телефону чарующий голос Черубины Георгиевны. Так она ему сама представилась. А вот встретиться "вживую" наотрез отказывалась.

Голосок у Лили Дмитриевой действительно оказался особенным, впрочем, как и ее стихи. Обаяния Черубины хватало на всю редакцию "Аполлона". Вскоре без ума от нее был и Владимир Маяковский, и Иннокентий Анненский, который добровольно уступил незнакомке свою поэтическую полосу. Творчество поэтессы они ставили выше Бодлера и Рембо. "Влюбился весь "Аполлон" — имен не надо. Их было много, она — одна. Они хотели видеть, она — скрыться…", — писала Марина Цветаева в очерке "Живое о живом".

Волошин же вспоминал: "Лиля, которая всегда боялась призраков, была в ужасе. Ей все казалось, что она должна встретить живую Черубину, которая спросит у нее ответа". И час расплаты наступил. Лиля сама во всем призналась Иоганнесу фон Гюнтеру, молодому поэту, занимавшегося в "Аполлоне" переводами русской поэзии на немецкий язык. Тот поведал секрет Михаилу Кузмину, поползли слухи. А может быть, на самом деле все произошло иначе. Итог — Волошин, вызвавший Гумилева на дуэль за какие-то неосторожные слова, сказанные о Дмитриевой…

"Похоронив Черубину, — призналась Лиля, — я похоронила себя". В ее творческой судьбе наступил долгий кризис. Она ничего не писала. Вероятно, на нее плохо подействовала дуэль между любимыми мужчинами. И хотя поединок Гумилева и Волошина закончился бескровно, Лиля чувствовала свою вину. Она вышла замуж и уехала. Она умрет в ссылке и будет похоронена в Ташкенте. Могила ее неизвестна.

Читайте другие публикации в серии "Истории любви"