Интервью с ведущим Эрнестом Мацкявичюсом из цикла "Клуб главного редактора"

Мацкявичюс: "Если диктор уходит из кадра..."

Ведущий "Вестей" Эрнест Мацкявичюс рассказал главному редактору "Правды.Ру" Инне Новиковой о непредсказуемости и курьезах прямых эфиров, о своем отношении к оппозиции и песенном творчестве, которое помогает забыть о напряженных "новостных" буднях. Также известный журналист поделился воспоминаниями о тяжелых годах в армии и о том, как стал диктором центрального телевидения.

— Эрнест, вы на телевидении с 1991 года. Принято считать, что у телевидения три функции: развлекать, информировать и просвещать. Для их выполнения есть масса жанров и форматов. Так ли среди них нужны новости?

— Если человек социально активен, если ему интересен кто-то, кроме него самого, то он обязательно будет включать телевизор, радиоприемник или заглядывать в Интернет, чтобы узнать о происходящих событиях. Для нас новости — это продукт, а зритель — это покупатель. И надо, чтобы зритель захотел купить этот продукт именно у нас.

Структура информационного выпуска напоминает меню в ресторане: кто-то любит поострее, кто-то — более соленое, кто-то хочет сладенького, а кому-то нужна клубничка. Посетителей в ресторане много, вкусы у всех разные и мы должны удовлетворять любые потребности.

— Но не нарушать при этом Конституцию. Все-таки на разных телеканалах разные информационные выпуски. В чем уникальность программы "Вести"?

— "Вести" — это очень качественные новости. Современная новостийная школа зарождалась на НТВ и ее костяк во главе с Олегом Борисовичем Добродеевым перешел со временем на телеканал "Россия". Пусть простят меня коллеги, но я считаю, что школа Олега Борисовича, информационного гуру российского телевидения, очень сильная.

Кроме того, "Россия 1" — государственный канал, поэтому наши выпуски новостей официальные. Многие люди смотрят их с целью понять государственную позицию. Если сравнивать с выпусками новостей на других телеканалах, "Вести" — это, по сути, программа "Время" советского образца.

— А могут ли быть в эфире "Вестей" новости, которые противоречат государственной политике? Например, события 6 мая. Моя знакомая смотрела выпуски новостей на BBC и CNN и ужасалась, какие безобразия творили омоновцы. Я спросила, почему она не смотрела онлайн-трансляцию Минаева или других каналов. На что она ответила: "А наши все врут".

— Я в тот день вел "Вести". У нас была организована прямая трансляция с Болотной площади и мы очень хорошо видели живую, неприкрытую, циничную картинку. Совершенно очевидно, что это была провокация: люди кидали в омоновцев камни, бутылки с зажигательной смесью. Я видел, как они пытались расколотить тарелку НТВ, машину канала "Россия". Выглядело это омерзительно. И если человек бросает в омоновца бутылку с зажигательной смесью, то пусть не обижается, если потом его отметелят.

Произошло это накануне инаугурации Путина. Для президента, вступающего в должность, хуже подарка представить невозможно. Перед зарубежными информационными агентствам стояла задача испортить инаугурацию. Они вели информационную бомбардировку и всячески клеймили "кровавый"режим.

— Мы с вами это понимаем. Но лжи, которую распространяли некоторые СМИ, поверили сотни людей и переубедить их невозможно.

— С декабря 2011 года я понял, что переубеждать кого-то бессмысленно. Люди перестали друг друга слышать, признавать очевидные факты. Со многими моими приятелями, друзьями стало что-то происходить, и мне не хочется сейчас с ними общаться. Причем я знаю, пройдет время и им будет стыдно за свое поведение, но сейчас переубеждать их бесполезно.

Нет ничего дороже, чем человеческие взаимоотношения, достойное поведение. Надо помнить о том, что никакая "гражданская позиция" не может подменить элементарную порядочность. Ценностные полюса немного поменялись, но от этого подлость не перестала быть подлостью.

— Полюса, ценности и взгляды меняются, но сейчас есть и другая проблема. Мы боимся что-то кому-то рассказать, дабы не подумали, что мы стукачи.

— Я это проходил, когда служил в Советской армии. Заложить "деда" считалось самым страшным позором. Причем старослужащий может быть законченным ублюдком и садистом, но рассказать о том, какой он негодяй было верхом позора. Если человек делал что-то подобное, он падал на дно, с которого уже не поднимался до конца службы. У нас была тюремная система ценностей: ты не должен в свои отношения с авторитетами посвящать начальство.

— Эрнест, вы сказали правильно — тюремная системаценностей.В "Фейсбуке" мужчина 1948 года рождения написал заметку о книге 80-летней фрау: о том, как она всю жизнь жила без секса, потому что ее нежную душу испортили советские солдаты. Я его спросила, не нашел ли он книжку какой-нибудь другой фрау о том, как мужья этих самых фрау "нежно" обращались с русскими, украинскими, белорусскими рабынями, выжигали города, деревни… На это мне сказал, что в нацистских лагерях было очень хорошо. Я думаю, что он с этим внутренним ощущением жил всегда: там ему не докладывали, тут не доплачивали… И, может быть, это хорошо, что это у него оголилось…

— Человеческое сознание меняется и довольно трудно понять, какая ментальность у людей, которые живут с нами в одной стране. Я, например, тяжело воспринимаю, когда на меня пытаются давить и говорить, как я должен жить. Неважно, кто это делает: власть или оппозиция. У меня начинается мощное внутреннее сопротивление. Я считаю себя достаточно разумным человеком, чтобы самостоятельно принимать решения. Но мне отказывают в этом праве. Меня хотят видеть в каком-то одном качестве, направляют в одну колею и еще дают пинка. Я это почувствовал в декабре, причем в основном со стороны оппозиции.

И я думаю, что убедительная победа Путина на президентских выборах связана с тем, что люди из оппозиции вели себя крайне недостойно. Они критиковали власть в такой форме, что у любого интеллигентного человека подобная форма политической борьбы вызывала отвращение. Они давили на людей и пытались загнать их в свое либеральное стадо.

— Когда в рекламном ролике в поддержку нынешнего президента Владимира Путина снялась актриса Чулпан Хаматова, против нее ополчились многие известные деятели, которые и мизинца ее не стоят. Фонд Чулпан Хаматовой делает доброе дело, а ее "обличители" не сделали для страны и миллионной доли того, что сделала она.

— Заслуги многих талантливых людей, поддержавших Владимира Путина, были перечеркнуты в один момент. В числе отверженных оказались Олег Павлович Табаков, Лео Бокерия, Валерий Гергиев, Чулпан Хаматова, Женя Миронов и другие. Достойные, талантливые, замечательные люди, но их смешали с грязью только потому, что у них есть своя позиция.

— Воинствующая нетерпимость к другому мнению. И это в то время, когда модно говорить о том, что у нас нет свободы слова. Получается, своими выступлениями-нападками оппозиция опровергает собственное же утверждение. Вы работали в девяностые, когда была провозглашена свобода слова, вы работаете сейчас, когда ее якобы нет. Вы можете сравнить свободу 90-х со свободой 2000-х?

— Я работал на первом серьезном негосударственном телевидении, а потом ушел на государственное. Для меня это было честнее, потому что защищать интересы своего государства непозорно. Власть не может быть безупречной всегда. И задача журналистов, когда власть начинает зарываться, ставить ее на место. Но в 1990-е годы, особенно в конце 1990-х годов, журналистика стала дубиной для выяснения отношений между финансово-политическими группировками. Это серьезно дискредитировало профессию. Была довольно неприятная эпоха. Россия — специфическая, патриархальная страна и чрезмерный либерализм может ее здорово взболтать. Наша страна расцветала, когда сильный и просвещенный монарх вел ее вперед. Давайте историю помнить и извлекать из нее уроки.

— Заигрывая с историей, мы однажды можем оказаться в ситуации, в которой оказалась великая страна в девяностые годы.

— Мне, человеку, в котором намешано много кровей (русская, литовская), было особенно тяжело, когда в Литве насаждались антироссийские настроения. В то время не было личности, которая могла вести взвешенную, разумную политику и предотвратить трагедии во множестве семей. Уничтожение Советского Союза — один из инструментов в борьбе за власть конкретных людей. Поэтому сегодня России нужна сильная рука и просвещенный авторитаризм.

— Эрнест, а какова степень вашей свободы как ведущего? Можете ли вы импровизировать в эфире?

— Председатель Гостелерадио Сергей Георгиевич Лапин любил повторять: "Сначала завизируй, потом импровизируй". В информационном выпуске возможность для импровизации сведена к минимуму: это довольно сбитый блок с тщательно просчитанным хронометражем, в него надо уложиться. Поэтому мы стараемся на прямые включения посылать опытных и дисциплинированных (с точки зрения эфирности) корреспондентов.

Ко мне в студию приходил известный политик, мы с ним договорились, что будем записывать программу в режиме лайф-ту-тейп, то есть мы пишем 11 минут и выдаем в эфир без монтажа. Я ему говорю: "Когда останется 30 секунд, я вот такой жест сделаю, и вы закругляйтесь". Слава богу, это был не прямой эфир. Мы пишем программу, я на мониторе вижу, что я не в кадре, поэтому могу корчить рожи, делать страшные глаза и делать разные знаки. Ему показываю, что пора закругляться. Человек кивает и продолжает говорить. У него перепуганные насмерть глаза, потому что он понимает, что серьезно меня подводит, но остановиться не может.

А вы как останавливаетесь? Кто вас учил быть ведущим?

— Я просто ставлю точку в предложении. Всего сказать невозможно и это главный принцип информационного выпуска. Я учился по собственной системе подготовки журналиста, по которой развиваются сразу несколько параметров, как-то речь, хорошая дикция, хорошая память и правильный литературный русский язык. Единственное, когда я стал ведущим, я взял несколько уроков по постановке голоса, чтобы правильно говорить, в нужное место резонировать.

— Вы умеете правильно говорить, владеете собой. А когда входите в студию, вы абсолютно спокойны и уверены в том, что ничего необычного не произойдет? Вы же можете расчихаться, например?

— Я, конечно, не знаю, что может произойти, но расчихаться было бы неприятно. Надо терпеть или на специальные точки на носу нажимать.

— Сейчас в интернете много роликов с ляпами телеведущих? Вы не попадали в такие?

— Попадал с оговорками смешными.

— За них сейчас ругают?

— У нас после выпуска проводится летучка: сначала идет разбор выпуска, а потом планирование следующего дня. Если в выпуске что-то не удалось, мы получаем хорошенечко. За оговорки могут дружески пожурить или подколоть.

— Я вижу, как вы любите свою работу. Тем не менее, чем-то еще вы хотели бы заниматься? Сейчас ведь модно, когда корреспонденты уходят вести ток-шоу.

— Жанр ток-шоу мне нравится, мне интересно работать с аудиторией. В ток-шоу ты хозяин и от твоей энергетики, харизмы, от твоего умения управлять аудиторией зависит во многом успех проекта. Репортаж мне тоже интересен. Также у меня есть хобби, возможности для самореализации за пределами эфира.

— Вы живете полноценной жизнью. Я знаю, что для книги вашего отца Гедрюса Мацкявичюса вы написали целую главу. Еще знаю, что вы преподаете на факультете журналистики и играете на гитаре. Расскажите об игре на гитаре, ведь недавно у вас был концерт?

— Я в течение нескольких лет писал тексты и музыку. Накопился большой творческий багаж, который однажды я показал окружающим: часть из их отнеслась к моему творчеству доброжелательно, но у большинства в глазах я прочитал заинтересованное сочувствие. Позже я показал свои песни учителю игры на гитаре. Он сделал аранжировки, мы выступили и нас хорошо приняли. И вот совсем недавно у меня прошел сольный концерт.

— Вашему отцу принадлежат слова: "Все, что сказано здесь и сейчас, — это уже история, в том числе история чувств и ощущений, а историю трогать нельзя, иначе она превратится в беллетристику". Вы более 20 лет рассказываете, формируете историю и вы причастны к тому, станет ли она беллетристикой. Насколько для вас важно то, что вы имеете отношение к написанию нашей истории?

— Современные журналисты — эфирные создания. А эфир в воздухе быстро растворяется. Если журналист уходит из кадра, вспоминать его будут недолго. Работая в новостях, можно внести свой вклад в историю информационной журналистики. Но для того, чтобы остаться в истории по-настоящему, надо заниматься чем-то еще, помимо работы в кадре. Самое главное для человека — с интересом заниматься своей работой, иметь любящую семью, продолжать род и оставить после себя духовный багаж. Каким будет мой багаж, я пока не знаю…

Читайте также:

Павел Коган: Пилот над океаном музыки

Шод Муладжанов: В России слишком много денег

Мацкявичус: Защищать информационные интересы страны не позорно

Читайте самое интересное в рубрике "Общество"

Автор Инна Новикова
Инна Новикова - с 2000 года - генеральный директор, главный редактор интернет-медиахолдинга "Правда.Ру". *