Шевалье д’Эон: женщина в мужчине

21 мая 1810 года на 82-м году жизни скончался кавалер или шевалье д'Эон. Относительно жизни этого французского дипломата, тайного агента, масона можно быть уверенным только в двух фактах: дне рождения и дне смерти. Все, что вместилось между этими двумя датами, полно недомолвок и слухов. Современники даже спорили относительно пола д'Эона.

Фото:

Лондонцы заключали пари в размере 280 тысяч фунтов стерлингов дабы определить пол шевалье. Популярный советский писатель Валентин Пикуль посвятил ему один из своих известнейших романов "Пером и шпагой", где описал участие этого авантюриста в составлении подложного завещания Петра Великого. Шарль Женевьева Луи Огюст Андре Тимоте д'Эон де Бомон (Charles-Geneviève-Louis-Auguste-André-Timothée d'Éon de Beaumont) родился 5 октября 1728 года во французском Тоннере (Tonnerre) в небогатой дворянской семье. Он был сыном адвоката Луи д'Эона де Бомона (Louis d'Eon de Beaumont) и его супруги Франсуазы де Шавансон (Françoise de Chavanson).

Прекрасный наездник и фехтовальщик, кавалер д'Эон воспитывался в Париже в коллеже кардинала Мазарини. У него была склонность к изящной словесности. Он опубликовал несколько эссе в одном из известных тогда литературных альманахов, в частности, трактат о доходах. Чтобы познакомиться с ним поближе, придется сделать несколько выписок из работ популярных французских историков.

Десять лет назад в переводе И. А. Сосфеновой вышла биография Бомарше, принадлежащая перу Рене де Кастра (René de Castries). В ней читаем следующее описание кавалера д'Эона: "Был он среднего роста, с тонкими чертами лица, довольно округлыми формами и жиденькой бородкой, говорил фальцетом, и никто никогда не слышал о его любовных похождениях. "Ты, целомудренный, как Лукреций…", — писал ему его друг Тюрке де Майерн.

Современная сексология обнаружила бы у шевалье д'Эона полное отсутствие темперамента и поставила бы ему диагноз — эонизм. Это психическое расстройство, получившее название как раз по его имени, наблюдается у лиц мужского пола со слабо выраженной сексуальностью, они больше ощущают себя женщинами, но при этом отнюдь не всегда имеют тягу к гомосексуализму. В женском платье д'Эон чувствовал себя как рыба в воде и обожал эти переодевания. Существовала даже легенда, будто однажды на маскараде сам Людовик XV принял его за девицу и попытался за ним ухаживать.

Эти качества кавалер-девицы сполна решили использовать игроки тайной дипломатии из французской королевской секретной службы (Le secret du Roi — буквально, "Секрет короля"). С дипломатическим поручением восстановить отношения между Россией и Францией его отправили ко двору Елизаветы Петровны. "В 1775 году девица Лия де Бомон, бывшая не кем иным, как шевалье д'Эон, отправилась в Санкт-Петербург, везя в своих дорожных сундуках роскошные женские наряды, — пишет далее де Кастр. — С собой в дорогу она взяла томик Монтескье "О духе законов", в обложку которого было вложено тайное послание Людовика XV русской государыне. При весьма туманных обстоятельствах Лия де Бомон смогла стать чтицей Елизаветы Петровны и завоевать ее полное доверие.

Общеизвестная страсть императрицы к маскарадам придает этой истории определенное правдоподобие, а то, что миссия д'Эона была успешно выполнена, не вызывает никаких сомнений, так как в Семилетней войне Россия выступила на стороне Франции, союзницей которой она оставалась до самой смерти Елизаветы". Если не считать грубейшей ошибки — российская императрица Елизавета Петровна скончалась 25 декабря 1761 (5.1.1762) года, а Семилетняя война длилась с 1756 по 1763 год, — то прибытие кавалера в Северную Пальмиру в 1775 году было весьма кстати для секретного кабинета Луи. Давайте посчитаем эту дату опиской (допущенной или в оригинальном издании, либо при переводе) — и забудем про нее.

Обратимся к известному и многократно переизданному труду советского историка Е. Б. Черняка "Пять столетий тайной войны". Там сказано: "Некоторые серьезные исследователи, и среди них Вандаль и Рамбо, отрицали достоверность всей этой истории в целом и утверждали, что д'Эон появился в Петербурге лишь в 1756 году. Напротив, Гайярде, Бутарик, а из авторов новейших работ — А. Франк, А. Кастело не сомневались в ее правдивости. (Намеки на поездку "Лии де Бомон" встречаются в корреспонденции французского дипломата де Л'Опиталя и в письме самого Людовика XV от 4 августа 1763 г., адресованном д'Эону.)".

Как пишет современный русский историк Евгений Анисимов, "летом 1775 года в Петербург направили шевалье Маккензи Дугласа". Англичанина, а не француза версальский двор направил умышленно, с целью обвести вокруг пальца русского канцлера Бестужева-Рюмина и его людей. "Антифранцузская позиция канцлера была столь яростной, что он не разрешал приезжать в Петербург ни одному французу", — свидетельствует Евг. Анисимов.

"Согласно легенде, — сообщает питерский историк, — в свой первый приезд в Россию Дуглас привез с собой племянницу Лию де Бомон и, возвращаясь в Париж, оставил девушку на попечение друзей. Воронцов представил юное создание ко двору. Императрице, падкой до всего французского, девица понравилась. Вскоре она стала фрейлиной и жила в одной комнате с юной же графиней Екатериной Воронцовой (в замужестве — знаменитой княгиней Дашковой). И вдруг наступил ужасный момент — Лия заявила своей подруге Катеньке, а потом и императрице, что она вовсе не девица, а мужчина, сподвижник Дугласа, и что вся операция с переодеваниями нужна была только для того, чтобы проникнуть во дворец и сообщить государыне о страстном намерении Людовика XV восстановить отношения с Россией. Елизавета была в восторге от проделки ловкого француза и послала его в Париж с известием о том, что раскрывает свои объятия христианнейшему из королей. Все это — выдумка, за исключением того, что во второй приезд в Россию в 1756 году Дугласа сопровождал секретарь шевалье д'Эон".

Сфабрикованное "завещание" Петра Первого, о котором кавалер д'Эон упоминает в своих мемуарах и копию которого он якобы сумел выкрасть из секретного императорского архива в Петербурге, было настолько неправдоподобно, что его текст был первоначально лишь изложен в сокращенном виде. Накануне 1812 года, когда Наполеон стягивал свою "Великую армию" к Неману, в Париже под руководством историка Шарля-Луи Лезюра (Charles-Louis Lesur) вышел 500-страничный памфлет "О возрастании русской державы с самого ее начала и до XIX столетия" (De la politique et des progrès de la puissance russe depuis son origine jusqu'au commencement du xix-e siècle). В этом опусе уже в который раз излагалось поддельное завещание царя Петра. Полный текст фальшивки увидел свет только четверть века спустя, когда в Париже в 1836 году вышли воспоминания кавалера д'Эона.

Вернемся снова к писанию Рене де Кастра: "20 июня 1756 года шевалье опять отбыл в Санкт-Петербург, но уже в качестве секретаря французского посольства, и был представлен императрице как брат мадемуазель д'Эон, читавшей в прошлом году романы Ее величеству. После года успешных переговоров, за которые он получил от царицы в подарок триста золотых экю, дипломат удостоился милости Людовика XV: король произвел его в чин лейтенанта драгун, а также наградил солидной суммой денег и золотой табакеркой, усыпанной жемчугом и украшенной портретом его величества. Вернувшись в Россию, шевалье получил от императрицы предложение занять должность при ее дворе. Он отказался от этой милости и обратился к кардиналу де Берни, занимавшему пост министра иностранных дел, с просьбой пожаловать ему капитанский чин, который вскоре и получил".

Утверждают, что, несмотря на хрупкое телосложение и высокий голос, капитан д'Эон слыл крутым офицером. В 1763 году за отвагу и находчивость при взятии Вольфенбютеля он получил из рук короля Крест Святого Людовика. По приказу своего короля кавалер отбыл в Лондон, где работал в посольстве под началом герцога де Ниверне, а потом стал советником у его преемника графа де Герши. Для придания большего авторитета д'Эону был присвоен титул министра-советника (ministre plénipotentiaire). До прибытия в английскую столицу де Герши кавалер-дипломат, к которому отныне обращались Monsieur le ministre, исполнял обязанности поверенного в делах и превосходно справился со своими делами. В руках французского шпиона д'Эона находились секретные бумаги, в том числе планы высадки французских войск на британских островах. Этим кавалер пытался выторговать себе финансовые привилегии у Людовика. Когда переговоры с несговорчивым секретным агентом зашли в тупик, французский монарх на переговоры с шевалье отрядил Пьера Огюстена Карона де Бомарше.

Перед автором "Фигаро" д'Эон разыграл целую сцену, так и не попавшую на театральные подмостки. "Залившись слезами, шевалье признался Бомарше, что он женщина, а поскольку подобные слухи упорно циркулировали в Лондоне, Пьер Огюстен вполне мог попасть на эту удочку, введенный в заблуждение внешностью шевалье, — пишет Рене де Кастр. — Его не смутило даже то, что д'Эон пил, курил и ругался как пруссак". И создатель театрального образа пройдохи на все времена — попался как фраер.

Королю Людовику XVI драматург писал: "Когда думаешь, что это преследуемое создание принадлежит к тому полу, которому все прощают, сердце сжимается от нежного сострадания". Мнения историков разделились: одни полагали, что шевалье смеялся над наивностью Бомарше, другие считали, что тот лишь умело подыграл ловкачу. Эту историю в подробностях мы расскажем в следующий раз.

Читайте самое интересное в рубрике "Общество"