Фонтан на деньги за русского малыша

Россиянин Виталий Морозов несколько лет судится с норвежскими властями за своего сына. Его забрали из дома по хорошо отлаженной схеме: отца заставили лечь в психиатрическую лечебницу, а ребенка якобы временно отдали в приемную семью. В Норвегии у родителей ежедневно отбирают без суда и следствия десять детей, шесть из которых — дети эмигрантов.

Фото: Фото: AP

Самое странное в этой ситуации — позиция российского МИДа, который упорно не замечает, что несовершеннолетних российских граждан не только насильственно лишают законных родителей, но и гражданства, а заодно и возможности оставаться в сфере русского языка и культуры.

Всего несколько лет назад у Виталия Морозова в России была семья и собственный небольшой бизнес. Но с женой он развелся, а бизнес решил продать. Все ради того, чтобы осуществить свою мечту — уехать на Запад. Как говорит Виталий, "я поехал в Европу под давлением лавины информации о высоком уровне жизни. Но попав туда, очень быстро понял, насколько эта информация лживая и не соответствует реальному положению вещей".

Вообще, переезд наших людей в западные страны — это отдельная тема. Часто едут, не зная не только местных законов, но даже языка, в полной уверенности, что там их встретят с распростертыми объятиями. В случае Виталия ситуация осложнялась тем, что он поехал вместе с шестилетним сыном. Суд присудил мальчика ему, а жена не возражала против переезда ребенка. В Норвегии, куда он в конце концов попал, мужчине быстро объяснили, что его мечты не имеют никакого отношения к действительности. У него не было статуса политического беженца, а значит, и права на работу и проживание.

Читайте также: Валентина Петренко: "Проверьте мужа"

Казалось бы, местные власти должны были немедленно отправить отца с ребенком назад в Россию. Но дело неожиданно приняло другой оборот — сыну Виталия предложили посещать школу. Мужчина воспринял это как добрый знак. "Очень скоро я стал слышать от сына имя одной учительницы: Лина сказала то, Лина сказала это. Я только радовался, что мальчик быстро адаптируется к новым условиям", — вспоминает Виталий.

Спустя какое-то время ему пришла бумага с рекомендацией посетить центр здоровья. Как ему объяснили, таковы правила в лагере для временно перемещенных лиц, где он находился. "В центре я много общался с психологом, который интересовался моим состоянием. Я честно отвечал, что состояние подавленное, поскольку я рассчитывал, что смогу здесь устроиться на работу", — рассказывает Виталий. Все беседы велись на норвежском с переводом на русский с помощью польского переводчика. Виталий подписывал какие-то бумаги, не особенно вникая в происходящее. "Я думал, что это неважно — пустая формальность", — объясняет он.

Но очень скоро выяснилось, что все гораздо серьезнее. На одну из бесед вместе с психологом пришел сотрудник Барневарн — местной службы защиты детей. Он предложил Виталию лечь на обследование в психиатрическую клинику. В случае отказа было заявлено, что Барневарн начнет судебное разбирательство. "Вы должны принять это решение добровольно", — сказали Виталию, четко дав понять, что выбора у него нет.

Ребенка пообещали временно — на две недели — поместить в приемную семью. Только для того, чтобы он не оставался без присмотра. Гораздо позже Виталий узнает, что в документе, который он подписал (как обычно, без перевода на русский) было написано, что ребенок в течение трех месяцев не имеет права покидать приемную семью.

"Когда я узнал об этом, я потребовал, чтобы меня выпустили из больницы. Вместо этого меня перевели в закрытоеотделениедляособоопасных. Правда, местный врач вскоре признал, что это была ошибка и я вполне здоров, просто нахожусь в стрессе из-за потери ребенка", — рассказывает Виталий.

Читайте также: Бабушка отсидит за родного внука

Но даже выйдя из больницы, он не смог вернуть сына. Сначала сотрудники Барневарн под разными предлогами тянули время, а потом заявили, что мальчик сам не хочет с ним общаться. "При этом во время встреч я видел, что сын подавлен. Он начал заикаться, по всему было видно, что ребенок испытывает серьезный стресс", — рассказывает Виталий.

Устав от препирательств с работниками социальной службы, он написал письмо с отказом от сотрудничества с ними. Вот тогда он увидел истинное лицо Барневарн: "Меня вызвали в офис, где грубым тоном заявили, что раз я не хочу сотрудничать, значит, не только не получу ребенка, но даже не смогу его видеть. И вообще, я никто. Мою бумагу мне швырнули в лицо".

Позднее психолог из Барневарн, присутствовавший на встречах отца с сыном, написал заключение, что мальчика нужно оставить в приемной семье. Свой вывод он основывал, в том числе, на рассказах самого Виталия о его проблемах с родителями. "В заключении было написано, что я не могу воспитывать собственного ребенка, потому что в детстве не получил достаточного тепла от своих родителей", — говорит Виталий.

Там вообще было немало ценных сведений типа, "папа слишком закутывает ребенка, для Норвегии это неприемлемо". А также, что "норвежские дети имеют право делать все, они свободны. Этим отличается норвежское воспитание от российского".

Виталию оставался один путь — судиться за право вернуть собственного сына. Но и это оказалось серьезной проблемой. По норвежским законам, он имел право на бесплатного адвоката — как безработный. Правда, этого адвоката оплачивала именно Барневарн. А как известно, правило "кто платит, тот и заказывает музыку" еще никто не отменял.

Все адвокаты, которых он менял, в итоге действовали не в его интересах. Один "забыл" вовремя представить документы в суд, так что срок обжалования решения истек. Другой вообще написал от его имени бумагу, что Виталий отказывается от своих претензий к Барневарн. В итоге решения судов были предсказуемы. "Там записано: суд думает, суд считает. Нет никаких ссылок на законы, которые нарушил отец. Зато почему-то делается вывод: папа не может дать ребенку достаточного тепла и защиты", — говорит Виталий.

Читайте также: Вид на жительство в обмен на ребенка

Поняв, что мужчина не отступится от борьбы, его решили остановить с помощью хорошо известного принципа — нет человека, нет проблемы. Россиянина попытались выслать из страны. Правда, российское консульство отказалось принимать обратно его одного без ребенка. Тогда Виталия посадили в тюрьму — за попытку якобы выкрасть сына и незаконное пребывание в Норвегии.

Сегодня он вышел после годового заключения и вновь продолжает борьбу за сына. Ему разрешили видеться с ним четыре раза в год по два часа. Мальчик уже плохо помнит отца и давно забыл русский язык. Зато у его приемной семьи все прекрасно. Его усыновила та самая учительница Лина, о которой так часто упоминал ребенок, когда пошел в школу. Видимо, он ей попросту приглянулся, ну, а все остальное — дело техники.

По словам Виталия, он несколько раз приезжал в приемную семью, чтобы увидеться с сыном. После появления русского мальчика там произошли большие перемены: во дворе появился фонтан, а в доме — новая мебель. Ведь приемные родители получают очень большие деньги. Почему бы невоспользоватьсятакимнеожиданным богатством. При этом ребенок ходит в одежде на вырост и ездит в школу восемь километров на велосипеде, подаренном отцом.

По данным норвежской правозащитной организации HumanRightsAlert-Norway, в этой стране ежедневно отбирают у родителей без суда и следствия десять детей и отдают их в приемные семьи. Шесть из них — дети эмигрантов. По данным правозащитников, в 2011 году 50 детей, насильственно разлученных с родителями, покончили с собой.

Понятно, что это хорошо отлаженная система, которая выгодна приемным семьям, получающим за это хорошие деньги. Но также она выгодна и государству, которое таким вот нетривиальным образом решает проблемы адаптации и ассимиляции детей эмигрантов.

Непонятна только позиция России. В свое время корреспондент "Правды.Ру", пишущий о деле Ирины Бергсет, задавал вопрос российскому консулу в Осло, сколько аналогичных случаев происходило с российскими гражданами в Норвегии. Ответ был — ни одного. Теперь уже ясно, что это неправда. За последнее время было изъято 13 детей у россиян в Норвегии.

Буквально на днях норвежский суд постановил окончательно отдать на адаптацию дочь россиянки Светланы Таранниковой (о ее судьбе мы также писали). До этого у Светланы забрали двух сыновей, отдав их на усыновление в семью женщин с нетрадиционной сексуальной ориентацией.

Читайте также: Россиянки — доноры детей для Норвегии

Обычная позиция российского консульства в подобных случаях — не вмешиваться в законы чужой страны. Но никто не требует, чтобы российские дипломаты настаивали на особом рассмотрении дел россиян. Но почему хотя бы не присутствовать на суде, когда решается судьба ребенка?

По российским законам, любой гражданин нашей страны, где бы он ни был, находится под юрисдикцией России. Здесь же несовершеннолетние российские граждане не только насильственно отбираются у законных родителей. Их также лишают возможности воспитываться в условиях знакомства с русским языком и культурой. Им запрещают говорить по-русски на встречах с родителями, меняют имена на норвежские. Разве это не нарушение прав человека? Если норвежская сторона уверена, что родители не "дадут ребенку нужное тепло и заботу", что ж, решайте его судьбу вместе с российским консулом. Но об этом даже не идет и речи.

Понятно, что одно консульство не в состоянии решить подобную проблему. Эта задача по плечу только Министерству иностранных дел РФ, которое может поднять этот вопрос в международных европейских организациях. Сколько детей нужно еще потерять, чтобы, наконец, эта проблема стала интересна государству?

Читайте все статьи об истории Ирины Бергсет:

Русский мальчик — узник шенгенской зоны

Отдаст ли опека русского внука?

Десятки детей мечтают вырваться из Норвегии

В сексуальном рабстве у собственного отца

Норвежская "опека" отобрала у россиянки русского сына

Норвежцы считают общение со СМИ сумасшествием

"Органы опеки ломают всю мою жизнь"

Русский мальчик надеется на помощь королевы

Судьба русского мальчика в руках польских властей

Дело Ирины Бергсет: заключение эксперта

Читайте самое интересное в рубрике "Общество"