Инфаркт для театра. О судьбе Георгия Буркова — веселого грустного человека

Старый вопрос: что оставляет после себя артист, уходя из этого мира? Роли? Книги? Учеников?

Замечательный советский актер более тридцати лет отдал театральной сцене, сыграл немало серьезных ролей, но в нашей памяти остался, конечно, как артист кино. Снимался у Рязанова, Бондарчука, Шукшина, Губенко, других известных режиссеров. Он играл обычно роли второго плана, а то и вовсе эпизоды, но благодаря ему картины приобретали особый колорит. Да, есть такие артисты — зрителям они всегда нравятся, любая роль у них получается правдиво, жизненно. Таких героев зритель всегда принимает за своих. Вот и Георгий Бурков был своим артистом в каждой семье.

Его творческий путь типичен трудным и долгим восхождением к признанию. Легко ли провинциальному актеру добиться всесоюзной известности? А не типичен артист Бурков тем, что с юности ставил перед собой цели, по сути, неосуществимые: написать цикл романов, написать и выпустить ряд научно-художественных книг, в которых философски обобщить, например, роль русского народа в мировой истории. Издать книгу-исповедь актера, свои дневники. И это было только частью задуманного. Осуществилось лишь последнее: недавно в серии “Мой XX век” вышла его книга “Хроника сердца”.

И вот какая удивительная штука: подобных автобиографических книг сегодня выходит очень много — и знаменитых актрис, и популярных актеров: кто сам сочиняет, кто надиктовывает, а за кого сочиняют писатели-невидимки. Бурков же, умерший восемь лет назад, писал не воспоминания, а дневники, осмысливал пережитое и увиденное, намечал планы. Впрочем, вспоминал тоже, как не вспоминать?

Он “начался” с военных госпиталей. Мальчишкой с приятелями стал ходить в госпитали выступать перед ранеными. “Никогда в жизни я не имел такого успеха. Они и смеялись, и хлопали, и рыдали”.

Сегодня можно отметить: феномен артиста Буркова в том, что он не имел никакого театрального образования — ни высшего, ни среднего. Его не приняли ни в одно училище. Разве что считать образованием студию при Доме офицеров в Перми, где он родился и вырос, и театральную студию Пермского университета, где он учился на юрфаке, мечтая о художественно-философских трудах. Юрфак не закончил, отдав предпочтение березниковскому городскому театру. Маленькому, скромному, но профессиональному. Так и остался самоучкой. Но побольше бы таких самоучек!

Спустя годы, уже будучи известным, пришел с показа студентов Щукинского училища и записал в дневнике: большинство актеров — люди, искалеченные на всю жизнь. Педагогов, воспитывающих таких актеров, надо расстреливать... воспитывают лживых, равнодушных, безвкусных актеров. Училище, ежегодно поставляющее определенное количество ремесленников, ничего не дает.

“Если и появляются интересные актеры среди выпускников, то благодаря тому, что они сами в училище оберегали свой талант от педагогов”.

Здесь же он говорил, что театр должен рождаться на базе коллектива единомышленников, объединенных серьезной художественной и общественной идеей, и строить свою работу не на интригах, конечно.После березниковского театра он работал в пермском областном, потом в кемеровском, снова вернулся в Пермь. И вел бы такую кочевую жизнь крепкого профессионала местного значения (сегодня — здесь, завтра — там), если бы не показался одному из известных столичных режиссеров — Борису Львову-Анохину. Показался и зацепился в Москве в Драматическом театре им. Станиславского. Начал с выходов за 1 рубль 50 копеек, а выход только в одном спектакле. Поначалу, как и положено актеру из провинции, несколько лет скитался по квартирам и общежитиям, и это когда ему уже было за тридцать.

Зато обжился, начал пробоваться в кино, обрел много знакомых, а вот друзей, увы. Сдружился с Е. Урбанским, но тот погиб на съемке фильма “Директор”.

Из книги “Хроника сердца” видно: Бурков все время был неудовлетворен, потому что в нем видят лишь характерного актера, но не личность, исполнителя чужой воли, но не творца.Вот какую запись он однажды сделал в дневнике:

“Все мое несчастье в том, что я живу как ночная бабочка, которой суждено жить в дождливую ночь”.

Горький образ...

Духовное сближение с Шукшиным многое меняет: есть товарищ и друг, единомышленник, с которым интересно и легко работать и общаться, который пишет прозу, думает о России и русском народе, мечтает снять своего “Разина”. Но пример друга задает и ему большие высоты, точит сознание нереализованными планами. Но вдвоем легче: когда двое, это уже маленький, но коллектив.

Мама Георгия Буркова — Марья Сергеевна (маму Шукшина тоже звали Марьей Сергеевной), конечно же, мечтала видеть сына народным артистом, степенным, в костюме и шляпе, с высоко поднятой головой. А он был худой, нервный, сутулый, в джинсах и очень одинок, и никем не понят, вспоминает актриса Татьяна Ухарова (Буркова).Можно удивиться: почему нервный, почему одинок, почему не понят? Ведь он такой остроумный был, веселый, популярный, что еще нужно? А русскому художнику очень много нужно. Шукшин хотел оставить кино ради литературы, Бурков мечтал о режиссуре, о своем театре.

Дружба с Шукшиным сложилась у него не случайно, а из родства душ, близкого понимания жизни, задач художника, взглядов на отечественную культуру. И пьесу “До третьих петухов” Шукшин писал специально для Буркова, для задуманного нового русского национального театра.

Как актерский дуэт друзей они так и останутся в нашей памяти в трех кинолентах. Бурков снялся у самого Шукшина в “Печках-лавочках” и “Калине красной”, а у Сергея Бондарчука в “Они сражались за Родину” сыграл Сашку Копытовского — бронебойщика, второго номера шукшинского героя Лопахина.

Интересно, что если Шукшин был мастером рассказа как писатель, то Бурков покорял всех рассказами устными. Заразительности показываемых им сцен и жизненности героев дивились и все маститые актеры, которых трудно чем удивить. Бурков показывал своих героев, но не писал. Он их отыскивал в жизни, реальных людей, хранил в своем сознании, он их очень любил, как любил своих чудиков Шукшин, но они ушли вместе с Георгием Ивановичем...

“Однажды Шукшин сознался мне, что он тоже “маменькин сынок”. Что же это такое? В ребенке каким-то только матери известным способом поселяются страдание и мечта”.

Обе матери пережили своих сыновей. Потрясенный смертью друга (Шукшин, как известно, умер на съемках фильма “Они сражались за Родину”), Бурков старался продолжить задуманное вдвоем дело. Организовал и два года был художественным руководителем Центра культуры имени В. М. Шукшина. Этот замечательный проект без него застыл, а теперь о нем и вообще ничего не слышно. Такое время.

В 1990 году столь же внезапная, что и у Шукшина, смерть. Неловкое падение, перелом бедра, тромбоэмболия. У Шукшина тоже был тромб.Так что же оставляет артист? Мысль о своем русском национальном театре реализовать не удалось. Короткое время он руководил Театром имени А. С. Пушкина. Поставил прекрасный спектакль. Снял, как режиссер, фильм “Байка”. Снял на телевидении часовую игровую передачу. Сам во всех ролях, во всех сценах. Устроил просмотр на Шаболовке. Десяток журналистов, приехавших в дождливый день, посмотрели, посмеялись, одобрили, налюбовались вживую обаятельным Бурковым, рассказавшим, что это лишь одна вещь из задуманного. А оказалось — последняя.

Помню, в конце восьмидесятых он написал для журнала “Встреча”, где я работал главным редактором, прекрасную статью с необычным заголовком “Инфаркт для театра”. У него было несколько микроинфарктов. Впрочем, говоря об актерской профессии, самоотдаче, жертвенности, он рассказал не о себе, а о своем товарище по театру и кино — народном артисте СССР Евгении Леонове, лежавшем в то время с инфарктом в больнице, рассказал о Шукшине, о планах, не дававших ему спокойно жить.

Мы договорились тогда, что Георгий Иванович войдет в редколлегию журнала, будет вести публикации, относящиеся к самодеятельным театральным коллективам. Бурков согласился, собираясь подготовить для нас цикл статей. Но вскоре, к несчастью, пришлось засылать в набор некролог о замечательном артисте и человеке.

В ту пору он написал о Шукшине: “Шукшин как личность по своим масштабам значительно больше того, что он сделал. Он был спланирован природой на большие дела. Он вождь, лидер. Он был рожден вождем, вот таким духовным центром”. Эти слова применимы и к нему самому.

Николай ГОРБАЧЕВ.

Заслуженный работник культуры РСФСР.