Саламинская битва на самом деле

Мельница мифов: Спасти царицу Артемисию

По зрелищности мидквел "300 спартанцев: Расцвет империи" превзошел предыдущую картину, но так же насквозь пропитан мифологией как и "300 спартанцев" 2006 года. Поклонники в восторге от экранного ряда кровавых боевых сцен, а подкованные в античной истории тем временем почесывают затылки. Давайте вместе восстановим истину.

Безусловно, ни спагетти-вестерны, ни блокбастеры в жанре пеплум не претендуют на историческую достоверность. Для любителей исторических реконструкций существуют иные варианты. Да и в самой-самой "достоверной" киноленте всегда немало и случайных ляпов, и намеренных искажений. В жертву зрелищности приносится все: от веры в богов до одеяния.

В последнее время выходит все больше картин, где уже не требуется выискивать "блошек" в том или ином кадре, например, греческий гоплит неправильно вооружен или одет. Теперь надо брать фильм целиком, а не по отдельным кусочкам. В "Расцвете империи" действуют герои, знакомые по историческим источникам, равно как и названия мест, вот только нанизаны они на иную литературную нить. Подлинная история оказывается интересней и трагичней выдумки сценариста и режиссера.

Читайте также: 300 спартанцев - что выдумка, а что правда

Во время подготовки к съемкам название фильма было "300 спартанцев: Битва при Артемисии" (300: Battle of Artemisium). В самой ленте упоминался остров Саламин, участие в сражении у которого принимала царица Карии Артемисия или Артемизия. Итак, перед нами два морских сражения времен греко-персидских войн (500-449 гг. до н. э.).

По античным источникам нам известно следующее. Пока спартанцы с царем Леонидом защищали Фермопильское ущелье, греческий флот занял выгодную позицию в Гистиайской бухте на северном побережье Эвбеи у мыса Артемизий. Флот преградил путь к Фермопилам. Преимущество заключалось еще в том, что в других местах не было возможности вытаскивать суда на берег, а в этом месте это было осуществимо. Хотя половина судов принадлежали Афинам и другие города Эллады выставили больше кораблей, чем Спарта, командовал объединенным флотом спартанец Эврибиад. "Фемистокл, — писал автор капитального труда "История войн на море" германский адмирал Альфред Штенцель (Alfred Stenzel), — командовал только афинскими кораблями, но он пользовался всеобщим доверием и был душой всего дела, поэтому фактически общее руководство находилось в его руках".

Читайте также: Спартанцы любили детей и не признавали гомосексуалистов

Армада персидского флота, ставшая восемью колонами на якорь, напугала греков. На следующее утро разразился шторм, продолжавшийся три дня. Возможно, он потопил свыше 400 военных и транспортных судов. Греческие наблюдатели преувеличили в своих донесениях число персидских потерь и это легло бальзамом на души испуганных флотоводцев. Однако они пришли в отчаяние, увидев, как из-за острова Скиатос медленно выплывает эскадра за эскадрой флот персидского царя. Даже после трепки, которую им задал греческий бог морей Посейдон, флот Ксеркса раза в три превосходил своей численностью флот союзников. Греки запаниковали. Все громче стали слышны призывы убираться подальше, пока персы ремонтируют свои суда.

Местные жители чрезвычайно разволновались при мысли, что союзники бросят их на произвол судьбы. Они послали делегацию к Эврибиаду, умоляя греческий флот остаться, а после того, когда он отклонил их просьбу, к Фемистоклу. Фемистокл, как и Эврибиад, был не в восторге от эвакуации с Артемисия, но потребовал взятку, намекнув, что и Эврибиаду тоже следует позолотить ручку. В результате греческий флот остался на своих местах. Получив от перебежчика сведения, что персы собираются отправить отряд с целью запереть греческий флот в проливе, флотоводцы Эллады приняли решение, как можно быстрее проверить на вшивость персов.

Полагаясь на свое численное превосходство, большую скорость и маневренность, персидский флот яростно кинулся на противника, применившего неожиданную тактику. Персидские корабли надвигались по финикийскому обыкновению в виде полумесяца в то время, как греческие суда "не вышли на свободную воду широкого Трикирийского пролива, а задержались в устье пролива Ореос и по сигналу рога оттянули свои фланги немного назад так, что те пришли в соприкосновение с обоими берегами и закрыли весь вход. Таким образом, их боевой строй имел вид дуги с выпуклостью, обращенной к неприятелю, и состоял из двух рядов судов, обращенных к неприятелю носом". До захода солнца греки сумели захватить до 30 вражеских кораблей. Стратегическую победу дополнили силы природы. Посланную в тыл грекам эскадру разметал сильный шторм. Он потрепал и греков, но не так сильно. Однако путь к отступлению им оказался открыт. С гибелью Леонида и спартанского отряда в Фермопилах дальнейшее пребывание флота у Артемисия теряло всякий смысл да и починить корабли тут было негде.

Когда свои потрепанные суда Фемистокл привел из Артемисия в порт Пирея, то с ужасом увидел — афиняне не собираются эвакуироваться. Неприятные новости не приходят по одиночке. Выяснилось, что священная змея, чье присутствие близ гробницы царя Эрехтея служило символом непобедимости города, куда-то исчезла. Для большинства жителей это означало только одно: Афина "оставила город и указывает им путь к морю". А еще кто-то в суматохе прихватил золотую голову Горгоны, висевшую на шее самой священной из статуй — Афины Паллады. Возмущенный таким святотатством Фемистокл приказал осматривать вещи особенно зажиточных горожан. Вскоре беженцы из Аттики переправились на остров Саламин, на входе в бухту которого покачивались 180 афинских трирем. Печальное зрелище разграбления Афин открывалось оттуда его жителям и деморализовало их союзников.

Из Галикарнаса — столицы Карии — на помощь персам прибыла царица Артемисия. Сам город был основан выходцами из Пелопоннеса, но греки составляли лишь часть населения, от того и местные обычаи разительно отличались от остальной Греции. Артемисия слыла искусным флотоводцем и пришла к Ксерксу в качестве командующей пятью кораблями. Она настолько искусно управляла своими триремами, что уровень подготовки ее эскадры занимал второе после знаменитого финикийского города Сидона место, а финикийцы по праву считались самыми знатными мореходами античности. Особенно для афинян (полагавших, что только та женщина хорошая, которую никто не видел за пределами ее родного дома) была невыносимой сама мысль о том, что мужланами — моряками и воинами — управляет женщина, пусть и "мужественной отваги", как свидетельствовал о царице Геродот. Из его "Истории" известно, что после смерти супруга Артемисия стала править самостоятельно и никто не принуждал ее участвовать в походе против Эллады, тем более имея на руках малолетнего сына.

Не хочется вступать на тропу домыслов, ведь, что можно сказать о работе разведки по прошествии двух с половиной тысяч лет. Известно, что накануне битвы к персам приплыл верный раб и наставник сыновей Фемистокла по имени Сикинн. Судя по имени, он был родом из Фригии, следовательно, пусть немного, но говорил по-персидски. Процитируем его слова, сказанные им персидским военачальникам, в передаче Геродота: "Послал меня военачальник афинян (Фемистокл — ред.) тайно от прочих эллинов (он на стороне царя и желает победы скорее вам, чем эллинам) сказать вам, что эллины объяты страхом и думают бежать. Ныне у вас прекрасная возможность совершить величайший подвиг, если вы не допустите их бегства. Ведь у эллинов нет единства, и они не окажут сопротивления: вы увидите, как ваши друзья и враги (в их стане) станут сражаться друг с другом".

Эта сцена не так эффектна, как киношный визит Фемистокла к Артемисии, зато говорит о той хитроумной игре, что вел афинский стратег. Вполне вероятно, он сумел провести не только Ксеркса, но и своих союзников — вечных его оппонентов. В какой-то мере их вечные распри с Фемистоклом сыграли последнему на руку и секретная служба персидского царя не усомнилась в предательстве афинского военачальника. Артемисия, единственная из участников военного совета, не советовала Ксерксу воевать с греками на море. Но персидский царь упрямо двинул свой флот к Саламину — месту, выбранному для сражения Фемистоклом. Персов провели — греки не собирались драпать.

С Артемисией, принявшей самое живое участие в этом бою, произошел интересный случай. Заприметив, как к ней приближается судно самого прославленного из морских офицеров — афинянина Амейния, царица запаниковала. В ходе Саламинского сражения этот морской лев расправился с судном под командованием брата Ксеркса, убив его и выбросив за борт. Артемисия пыталась спастись бегством, как путь ей вдруг преградила другая трирема из союзников персидского царя. И Артемисия приказала протаранить судно своих собратьев по оружию, лишь бы поскорее унести ноги. Афиняне не стали преследовать ее корабль, либо приняв его за эллинский, либо решив, что он переметнулся от персов к грекам. Наблюдая за битвой, Ксеркс ошибочно решил, что Артемисия погубила афинское судно и воскликнул: "Мужчины у меня превратились в женщин, а женщины стали мужчинами". В глазах Ксеркса Артемисия еще больше возвеличилась, тем более, что с протараненного ею судна никто не спасся, чтобы обвинить ее в вероломстве. Геродот писал, что "большинство варваров из-за неумения плавать нашло свою гибель в морской пучине".

Автор Игорь Буккер
Игорь Буккер — журналист, очеркист *