Депутаты серьезно взялись за мат

Вслед за запретом нецензурщины в СМИ, депутаты Госдумы бросились зачищать от брани поле литературы и искусства. Идея, безусловно, хорошая. Однако реализация явно хромает.

Фото:

Помнится, вся страна обсуждала: матерился в прямом эфире спортивный комментатор Николай Озеров или нет? Приписываемая ему фраза "Гол!…!Штанга" прочно вошла в разряд крылатых выражений, несмотря на то, что сам Озеров, похоже, действительно ничего подобного не говорил. Но все свято верили в то, что всё было именно так и никак иначе.

Но вот вопрос: а почему эту во многом мифическую история вспоминают до сих пор? Можете себе представить, чтобы сегодня спортивный комментатор изрёк нечто подобное? Вполне. Да они и не такое говорят. И не только комментаторы. Если уж глава целой республики может на всю страны назвать футбольного арбитра "козлом", то что уж говорить о скромных телеведущих.

Так вот, главное отличие общества сегодняшнего от общества того, пропитанного духом социализма, что сейчас нецензурщина в публичном поле уже не является чем-то из ряда вон выходящим, по поводу чего современники и потомки будет слагать легенды. Русский мат перестал быть достоянием литературы, уступив место откровенной и безвкусной бульварной матерщине, применяемой по поводу и без.

Безусловно, если уж искать корни всех бед духовной нищеты современной молодёжи, то список получится более чем обширным. Но нельзя не признать и того, что те же самые СМИ являются если не образцом для подражания, то, по крайней мере, индикатором того, что можно. И если участники Comedy Club позволяют себе не только сальные шуточки, но и сопровождают их крепкими выражениями, а герои популярных современных книжных авторов или же телесериалов считают чуть ли не своим долгом выматериться, проблема засорения русской речи и русского сознания становится более чем очевидной.

А потому трудно было себе представить, чтобы депутатские инициативы, направленные на искоренения брани из публичного поля, воспринимались столь неоднозначно. Первой ласточкой стал представленный группой депутатов от "Единой России" во главе с вице-спикером Сергеем Железняком законопроект, устанавливающий штрафы за использование нецензурных слов и выражений в СМИ, принятый Госдумой, одобренный Советом Федерации и 8 апреля 2013 года подписанный главой государства.

А спустя три дня парламентарии абсолютным большинством голосов приняли в первом чтении другой законопроект, за авторством депутата и кинорежиссёра Станислава Говорухина, направленного на совершенствование правового регулирования в сфере использования русского языка.

Законопроект, в частности, уточнял перечень продукции (телевидение и радиовещание, печатной периодики, кинематографии и "иной информационной продукции") и видов мероприятий (театрально-зрелищных, культурно-просветительных и зрелищно-развлекательных мероприятий), где в обязательном порядке используется русский язык как государственный язык Российской Федерации и исключается норма, допускающая в соответствующей сфере использование лексики, не соответствующей нормам русского языка как государственного языка Российской Федерации. Кроме того, вводилась запрещающая норма об использовании в этой самой продукции нецензурной брани.

Отдельное внимание автор законопроекта (и это логично) уделил кинематографу, предложив на законодательном уровне выдавать прокатное удостоверение фильму, содержащему нецензурную лексику. Под ограничительные положения законопроекта попали и книги.

В принципе, если бы не литература и кинематограф, становилось абсолютно непонятно, для чего было нужно огород городить, предлагая на рассмотрения во многом дублирующий законопроект. И Станислав Говорухин, к слову, обиделся на своего более молодого коллегу. "Железняк знал, что готовится закон, касающийся всех сфер жизни. Тем не менее, он решил быть первым и тем самым, мне кажется, поставил парламент в неудобное положение. Все-таки это не ипподром и не соревнование, кто первый", — сказал Говорухин, представляя свой законопроект.

С другой стороны, со СМИ всё ясно, в том смысле, что очевидность запрета нецензурной брани в теле-, радиоэфире или же на страницах печатных СМИ в целом не вызывает сомнений. А вот с литературно-кинематографической частью всё не так однозначно. И в первую очередь по причине отсутствия чётких критериев определения того, что же считать нецензурной бранью. Законопроект на этот счет предлагает использовать "уже существующий и надлежащим образом регламентированный механизм проведения экспертизы", предусмотренный статьями федерального закона "О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию".

Впрочем, каким образом эксперты будут отделять авторское хулиганство от авторского замысла, всё равно не ясно. То есть с точки зрения здравого смысла, конечно, хотелось бы изъять из обращения некоторые экспонаты современной, так сказать, литературы. Но на законодательном уровне объяснить, чем "Ай да Пушкин, ай да сукин сын" отличается от более похабной матерщины писателя Сорокина будет крайне сложно.

Собственно, именно это коллизии и пытался избежать Железняк, проведя чёткую линию между СМИ и литературой. Но нынешний законопроект теперь этот барьер уничтожает. Авторы его обещают ко второму чтению доработать документ как раз в плане разъяснений относительно использование нецензурных выражений в художественной литературе для реализации авторского замысла, и заверяют, что на Пушкина никакие ярлыки клеить не намерены.

Но, повторимся, в этом случае законодатели рискуют нарваться на обвинения в преднамеренной цензуре. Как бы не относиться к литературе, все попытки цензурирования произведений, даже при условии благих намерений, приводят к откровенно негативным результатам. А попытка запрета или, ещё хуже выпячивания запретного плода, однозначно только повысит продаваемость книг в закрытой упаковке и с маркировкой "Осторожно, книга содержит нецензурную брань".

Словом, для того, чтобы не наступать ни на старые, ни на новые грабли, время у депутатов ещё есть. По крайней мере, до второго и третьего чтения.