Ставка на синтетику: Тяжелая судьба легкой промышленности

В каком состоянии пребывает российская легкая промышленность? Как она переживает экономический кризис? Есть ли конкретные драйверы роста у этой отрасли? И сможет ли Россия в ближайшем будущем одеть себя сама? На вопросы Pravda.Ru ответил президент Российского союза предпринимателей текстильной и легкой промышленности Андрей Разбродин.

— Согласно предварительной статистике за 2016 год, в легкой промышленности отмечается рост.

— По отношению к периодам спада, особенно по отношению к 2014 году определенный рост наметился. Это означает, что тот первичный спад реально прекратился, то есть отрасль в значительной степени пережила кризис, хотя все равно находится в достаточно тяжелом положении.

— А в каком состоянии была отрасль после распада СССР? Было чему проседать в 2014 году?

— У отрасли потенциал выживания очень большой. Конечно, ее структура, которая сложилась во времена Советского Союза, совершенно не отвечала новому времени, то есть тому, что называется "рынок".

Если бы в нашей стране ей занялись так, как ей занимался Китай все последнее время, мы бы имели совершенно иную ситуацию. То есть отрасль надо было грамотно, разумно перестраивать, понимая, насколько она несет в себе инновационный потенциал.

— Что вы подразумеваете под словом "перестраивать"? Наверное, это осталось актуальным до сих пор?

— Сегодня вопрос перестройки уже не актуален. Она произошла сама собой. Прошло все-таки уже более 25 лет с момента развала СССР, то есть с того момента, когда отрасль была брошена на произвол судьбы.

Если обратиться к цифрам, то сегодня количество товаров, которые производятся российскими предприятиями, составляет 22-25 процентов от общего объема российского рынка.

Такой же примерно будет и цифра этого года. Она не такая уж маленькая, учитывая, что, если говорить про нашу отрасль, мы уже три года живем в условиях жесткого кризиса перепроизводства. С учетом спада спроса во всем мире этот кризис только ужесточается. То есть, грубо говоря, потребление в мире сегодня находится по отношению к производственным возможностям ниже в 1,7 раза. Поэтому это жесточайшая ситуация, при которой конкуренция только возрастает, а не снижается.

Сегодня на рынке доминируют те, кто вкладывает в эту отрасль деньги, льготы. Это Китай, Турция, Узбекистан. В некоторых сферах даже Бразилия, как ни странно. Например, в обувной отрасли.

Расскажите о драйверах развития нашей текстильной отрасли. Я так понимаю, что 40 процентов отечественной продукции — это цифра, к которой вы стремитесь?

— Мы общественная структура, поэтому мы должны смотреть на вещи достаточно здраво. Понятно, что любой производитель в глубине души стремится к монополизации, поэтому самое простое, что мы могли бы сказать как производители: "Да, давайте сделаем такую программу, чтобы было полное импортозамещение, на 100 процентов". Но это утопия и более того — глупость. Да, у нас жесточайшая конкуренция с Китаем, но мы же с сегодняшних позиций будем стартовать, а они в значительной степени проигрышные. Даже можно сказать, что это бокс в разных весовых категориях, при которых результат практически заранее предрешен. Поэтому этого делать точно не надо, а нужно исходить из внутренних задач, из задач продуктовой и товарной безопасности.

— Какие сегменты легкой промышленности у нас планируется развивать? Есть ли какая-то программа на госуровне? Есть ли крупные госзаказы?

— После мартовской встречи в Вологде с президентом четыре года тому назад у нас начали постепенно формироваться идеология и программы господдержки. Дальше, как вы знаете, был кризис 2014 года. Естественно, это заставило немного изменить стратегию, вырабатывать антикризисные меры.

Мы стали более обособлены с точки зрения финансов, и это повлияло на все внутренние процессы в отрасли. Хотелось бы, чтобы антикризисные меры заработали с начала кризиса, но они реально начали работать только в прошлом году. Результат все увидели. Но самое главное, что сегодня наметилось, — взаимодействие между министерством и профессиональным сообществом. Мы стали работать очень плотно.

Министерство работает как с Союзом, так и с предприятиями напрямую. Выстроена система работы, появились очень конкретные программы, они постепенно шлифуются. Если говорить о самих программах, это в первую очередь общий Фонд развития промышленности, который был создан как антикризисная мера и как некий базис для проектного финансирования. То есть это длинные, дешевые инвестиционные деньги на развитие.

— Куда они вкладываются?

— В технические ткани, в нетканые материалы, в современные ткани для спорта. Наш рынок сегодня во многих сегментах слабо заполнен с точки зрения определенной локализации предприятий. Мы действительно сегодня большое количество комплектующих, тканей и прочего завозим.

Есть ткани, которые мы будем завозить теперь всю жизнь, например определенный сегмент хлопковых тканей, потому что их невыгодно у нас производить массово. То есть в каких-то количествах мы будем производить и на территории России, потому что этого требует государственная безопасность. Это продукция для армии и для определенных госкорпораций, которые, как показала практика, могут попадать под конкурентные санкции. Поэтому мы должны обеспечивать устойчивость базовых секторов экономики. Но пытаться развивать это направление как конкурентное преимущество, как массовую продукцию большого смысла нет. Для массового рынка проще взаимодействовать с Китаем, с Бангладеш.

Определенные вещи, например, технический текстиль, будут производиться не для дальнейшей перепродажи в розничных торговых сетях, а для применения в смежных отраслях: автомобилестроении, дорожном строительстве, космосе, авиастроении и т. д.

Нет отрасли, в которой бы сегодня не применялись в том или ином виде изделия легкой промышленности. Тем более, что появились очень современные виды текстиля, они вытесняют периодически и металл, и другие композитные материалы. Поэтому у текстиля большое будущее. Многие страны начинали свой серьезный подъем с того, что они раскручивали именно текстильную отрасль.

— Недавно был круглый стол, в котором вы принимали участие, там презентовали Ивановский проект — Комбинат по производству полиэфирных волокон. Прозвучала цифра 25 миллиардов. Финансируют проект в том числе немецкие и чешские банки. Есть еще какие-то сопоставимые проекты на российской территории по масштабам, по деньгам?

— Проект ядра, кластера, так называемый инфраструктурный проект — это то, что частный бизнес в чистом виде поднять не может, потому что частный бизнес пользуется в больших количествах результатами этого производства. Поэтому сегодня уже есть однозначно выстроенный спрос на то, что будет производиться на Ивановском комбинате.

— Со стороны кого будет спрос?

— Со стороны наших производителей технического текстиля и нитей для обычной одежды, для массовой продукции. Потому что в последнее время смесовые ткани используются в том числе и для постельных принадлежностей, и для кухонных принадлежностей, для домашнего текстиля, который активно развивается.

— Можно ли сказать, что производство полиэстера отчасти стало идеологией? То есть сейчас Россия не имеет или имеет в очень малых объемах собственный хлопок и лен, так?

— Хлопка пока нет.

— Я слышала мнение: "У нас много нефти и леса. Стало быть, нам сам бог велел производить искусственные полиэфирные волокна — то, что в магазинах называется "стопроцентный полиэстер", и вискозу". В этом плане идет какое-то переоснащение?

— Да, сегодня есть в разной степени готовности два проекта по производству поливискозных нитей. Я пока не буду это в полной мере озвучивать, я надеюсь, что если это начнет реализовываться, то через год, максимум — два, мы услышим о принятии решения о строительстве. То есть это в достаточно серьезной стадии. Но, конечно, в условиях, когда рынок в целом ощущает нехватку живых денег, вопрос финансирования всегда выходит на первый план.

Автор Лейла Мамедова
Лейла Мамедова — журналист, экономический обозреватель Правды.Ру *
Редактор Мария Сныткова
Мария Сныткова — журналист, обозреватель, редактор экономического раздела Правды.Ру *