Четвертый реактор на фоне виселицы

21 год назад произошла авария на Чернобыльской АЭС . В мою судьбу она вошла дважды. Первый раз – в мае 1986 года, когда меня повесткой вызвали в военкомат и приказали собрать вещи и ждать вызова в ближайшие дни. Но прошла неделя…

За это время меня никто не побеспокоил, хотя я уже знал, что многие уехали ликвидировать аварию , я снова пришел в военкомат, чтобы узнать, когда же призовут меня, но ответ был только один – “ждите”. И я ждал… но, увы, так и не дождался…

В 1987 году по собственному желанию ушел служить в армию офицером на 2 года (срочную службу я проходил, как и было положено любому юноше страны, на советско-афганской границе ). Через год в часть пришла разнарядка на одного человека для полугодовой командировки в Чернобыль.

Сомнений у меня не было, хотя многие считали, что делаю это напрасно. В то время уже все знали, что там происходит на самом деле, чем может закончиться это “путешествие”. Меня провожали мои сослуживцы, давали наставления, особенно просили не снимать “ свинцовые трусы ”. Для многих это было шуткой. (Когда я вернулся в часть и показал фотографии этого изделия, то коллеги задумались…)

В самолете все время думал, что я увижу, чем буду заниматься, с какими трудностями придется встретиться. В Киеве меня встретили и привезли в часть. Наша часть стояла у села Ораное, которое находится на расстоянии чуть больше 30 километров от Чернобыля. Сразу представился командиру – подполковнику Балаклавскому и начальнику штаба – майору Шварца . Замечательные были люди – настоящие офицеры. (К сожалению, несколько лет назад я потерял с ними связь. Где они сейчас, не знаю. Но вдруг, они прочитают эти строчки и откликнутся. Буду очень рад !)

Меня определили заместителем командира роты. В роте было почти 100 человек взрослых людей разных национальностей. Все они были так называемые “партизаны”, которых призвали на 6 месяцев. Средний возраст – около 40 лет. В части поддерживался строгий распорядок, хотя, конечно, некоторые проступки иногда прощались. Мы же прекрасно понимали, что каждый из наших подчиненных – человек со сложившимися взглядами. И главное, что он выполняет опасную работу практически каждый день.

Со знакомства с ротой и началась моя служба. В первые дни, пока не сделали пропуск, я знакомился с личным составом, с другими командирами, побывал в музее части, где впервые своими газами увидел, что происходило в Чернобыле в первые дни. Вот тогда я увидел и примерил “свинцовые трусы”, увидел, как выглядел трактор со свинцовой броней, почитал некоторые страницы дневника, что вел один из офицеров, который впоследствии умер от лучевой болезни. Меня предупредили, чтобы не ходил в лесны насаждения, которые располагались в части. Я же не сдержался и зашел побродить. Вот там я впервые увидел сосны с желтыми иголками. Это было первое знакомство с действиями радиации. Позже видел полоски леса такого же цвета.

Через три дня пропуск был готов. Автобусы из части выезжали рано утром, после развода. В этот день волновался, хотя пытался виду не подавать. Сели в автобус, поехали. Недалеко от села начиналась тридцатикилометровая зона, въезд былтудаограничен. Стоял шлагбаум, транспорт любого вида останавливался, проверялись пропуска, только после этого можно было ехать дальше.

При въезде в Чернобыль обратил внимание на то, что почти все ходили в одинаковой форме . Практически не встречались люди в гражданской одежде. Это было похоже на съемки фильма о войне. И с другой стороны - поразило спокойствие на лицах. Все были заняты своим делом.

После недолгих переговоров в различных управлениях, поехали на АЭС. Даже в то время, спустя два года после аварии были зоны, в которые нельзя было заходить.

Стояла удивительная теплая осень. Ветви яблонь и груш в садах ломились под тяжестью плодов, но деревни практически были безжизненны. Изредка можно было увидеть жителей, которые так и не захотели покидать свои дома, или же обойдя кордоны, вернулись обратно. Многие люди почтенного возраста на вопрос: “НЕ боитесь ли радиации?” отвечали: “ да что ее боятся. К тому же здесь все родственники похоронены”.

Недалеко от Чернобыльской АЭС на перекрестке дорог стоит удивительное дерево в форме вилки. Во время войны, как говорили, фашисты его использовали в качестве виселицы. В память о погибших на ветвях были повязаны красные пионерские галстуки.

И на фоне дерева вдали стоит здание АЭС. Помнится многое, но самый первый вход на четвертый блок останется в памяти надолго.

До этогоя был на Смоленской АЭС и представлял, как выглядит станция изнутри, поэтому то, что я увидел, потрясло. И не по кадрам документальных фильмов, а наяву перед глазами предстала ужасающая картина аварии. Внутри объекта “Укрытие”, которое просто именуется “Саркофаг” находилось еще огромное количество невывезенного мусора, валялись остатки механизмов и многое другое. Пробыв буквально полминтуы, мы вышли. В этот день до вечера было не по себе.

Но большее по силе потрясение еще ожидало. Город Припять. Необыкновенно уютный город на берегу одноименной реки. Современные здания, парк культуры, детские площадки… Все вокруг зеленое, растут цветы на клумбах… И ЗВЕНЯЩАЯ ТИШИНА. Идешь, и каждый шаг отдается эхом. Помню, когда-то смотрел фантастический фильм, где в такой же город вошли участники экспедиции.

А еще это было похоже на взрыв нейтронной бомбы. Ее действие описывали так: люди погибают, а все остается… Мы втроем шли по пустынным улицам, увидели школу, зашли… В открытых классах лежат учебники, стоят глобусы, висят стенные газеты, посвященные Первомаю, где-то даже брошены портфели, на классных досках - недописанные слова… У меня, как у бывшего учителя, перехватило дыхание…

И сегодня, спустя годы, встает перед глазами та же картина… Нет-нет, но и во сне приходится бежать на АЭС, снятся те, с кем служил эти полгода.

К сожалению, большинства уже нет. Время от времени приходят известие о том, что кто-то ушел из жизни…

И сегодня, как обычно соберутся “чернобыльцы” у могил сослуживцев или у памятных знаков, зайдут к тем, кто сегодня находится в тяжелом положении… Будут воспоминания, снова пролистают альбомы фотографий и поставят стопку, накрытую черным хлебом в память о тех, кого нет...